Это было так давно, когда она, еще будучи совсем юной богиней, забралась на колени к отцу и перечислила список всего, что хотела получить в подарок. Она говорила уверенно и ничуть не стыдясь своей прямоты, она вообще не была знакома с чувством стыда и считала, что скромность - это украшение, которое появляется лишь тогда, когда никаких других украшений нет. Она же могла позволить себе любое из украшений, что когда-либо были созданы или только лишь будут, но предпочитала ограничиваться собственной красотой. Той, что была лишь отражением красоты ее брата. В его свете она, словно Луна, купалась. Сияла лишь из-за него. Благодаря ему, замечали и ее. Не стань Аполлона, не станет и ее. И Артемиду, в общем-то, такое устройство вещей более, чем устраивало. Она не меньше, а, пожалуй, куда больше прочих восхищалась братом, первая, кто поставил его на пьедестал, и аплодировала громче всех. Она с легкостью была готова посвятить ему жизнь и отдать свою за его счастье. Но он ее об этом никогда не просил.

Это было так давно, когда отец, потрепав ее по копне белокурых волос, выслушал с серьезным лицом список ее требований, а затем добродушно рассмеялся. Так, как умел смеяться только он. А затем, не споря и ни единого мига не сомневаясь, даровал ей все, о чем она просила. Лук и стрелы, как у ее прекрасного брата. То же количество имен, что было и у Аполлона. Красивую и удобную тунику. Подруг океанид. Все горы мира. Ее город, в котором она могла править так, как ей казалось правильным. И, конечно же, возможность быть вечной девой, чтобы никогда и ни перед кем не преклоняться. Чтобы никогда не быть покоренной ни одним из представителей рода мужского. Чтобы всегда оставаться независимой и свободной. Как ветер, поющий в листве лесных деревьев. Как лань, скачущая по скальным уступам. Как лунный свет, который никому не под силу ухватить и удержать. И никогда прежде ей не приходилось о том жалеть.

Но все, как известно, случается в первый раз. И Артемида могла сколько угодно долго и как угодно далеко убегать от изменений, которые происходили в жизни Аполлона. И в ней самой. Этим она упрямо и занималась, не желая встречаться с действительностью. Все менялось в этом мире, но Артемида оставалась собой, несмотря ни на что. И потому ей казалось, что все остальные должны действовать точно так же. Но они так не делали... и первым среди них был ее брат - Аполлон. Энергия Солнца так и бурлила в нем, заставляя быть всегда в движении и стремиться к развитию. В нем ключом била жизнь и сам он был самой Жизнью, а потому не было ничего удивительного в том, что однажды он возжелал даровать новую жизнь и привести в этот мир новых себя. Артемида лишь фыркала, когда ей доводилось услышать о новых победах брата и плененных им сердцах. Она гордилась им и прекрасно понимала всех, кто отдавался его красоте и величию. Но что-то тревожило ее сердце, когда она видела его детей. Что-то непонятное ей. И неприятное.

Артемида оставалась собой спустя века своей долгой божественной жизни. И была все такой же непримиримой и неприступной. Горделивой и крайне вспыльчивой. Она не принимала неуважительного отношения, но зачастую принимала за него даже то, что им не являлось. Так ей казалось неприемлемым, когда кто-либо позволял себе вторгаться в ее личное пространство без ее на то ведома. И потому, стоило ей заметить, как кто-то наблюдал за ее купанием, прячась в кустах на берегу, гнев внутри нее вспыхнул, подобно лесному пожару. Этот наглый неприкрытый даже тенью приличия взгляд, будто прожигал в ней дыру. И туника, накинутая на все еще мокрое от воды тело, ничуть не спасала ситуацию. Она потребовала извинений и, не услышав их, разозлилась пуще прежнего. В гневе Артемида была страшна - вся в своего отца. И то, что перед ней стоял Актеон - сын Аристея, который являлся сыном Аполлона, лишь подлило масла в этот бушующий огонь.

- Ты пожалеешь! - и юноша, не успевший молвить и слова, обернулся оленем, которого Артемида погнала по лесу, натравив на него его же псов.

Она бежала следом, выкрикивая свои гневные проклятия, надеясь, что это наказание возымеет эффект. Она не планировала заходить столь далеко, но, когда гончие Актеона нагнали его в образе оленя, и стали рвать на куски, не почувствовала ни тени сожалений. Это дорогой урок для Актеона и для всех, кто посмел бы последовать его примеру. Дорогой, а именно такие уроки усваиваются лучше всех остальных.

- Твой внук, Аполлон, посмел возомнить себя достойным узреть божественную наготу и не отвести при этом взгляда, будто он имеет на нее право, - в ее голосе все еще звенел праведный гнев, хотя присутствие любимого брата несколько его усмирило.

Она смотрела на брата, ища в его взгляде понимание и поддержку. Она надеялась, что он поймет ее обиду и почувствует боль от нанесенного оскорбления. Никто не смел узреть наготу Афины и уйти безнаказанно. Наказанием им служила вечная слепота, Артемиде же приходилось защищать себя иными способами. И как еще она могла охранять самое ценное, что у нее было, если не выступать карой своим обидчикам собственноручно?

Подпись автора

Когда все бегут - наступай.