Мужчина, к которому она прониклась столь глубоким и горячим чувством, так крепко и бережно прижимал её к себе, его поцелуи и сбивчивые признания кружили ей голову. Богиня едва понимала, что с ней происходит, она просто действовала так, как чувствовала, и всей собою отдавалась к царские руки. Весенняя дева не знает ничего о физической любви, ей кажется, что сейчас он просто возьмёт её, заберёт её чистоту и она навечно станет его. Но Аид останавливается, на что Персефона реагирует непониманием. Он не хочет? Или дело в том, что он хочет после свадьбы? Если бы жених настоял, его невеста бы подчинилась, хотя и испытала бы огорчение. Ведь между ног разливался жар, какого никогда не было, в низу живота тянуло и поднывало. Но Кора бы ни за что не стала склонять Плутона к близости, которая ему нежеланна, скажем, по личным убеждениям. Однако владыка мира мёртвых даёт пояснения - он желает, но не хочет причинить ей боль, а в воде может так статься, что его любимая испытается её ещё больше. Кора доверяет более опытному в этом вопросе богу и послушно вылезает вместе с ним из купальни, ложась затем на его и свою одежду. Аид накрывает её собственным телом сверху, каждым поцелуем оставляя на нежной коже горячие собственнические метки. Его губы словно изучают, и богине подумалось, что, должно быть, он запоминает, потому что стоит по её телу прокатиться дрожи, а с губ сорваться нежному девичьему стону, как царь вновь целовал то же место, словно удостовериваясь, что именно здесь точки её наслаждения, что так его невесте приятно.
Ласковые и мягкие ладони принялись тоже изучающе скользить по шее и  широкой спине её первого и единственного мужчины. Чуткие пальцы изучали каждую впадинку, каждую неровность. Персефона периодически выходила понаблюдать за людьми - их тела похожи на рисунок, и он мог кое-что рассказать об их истории. Например, шрамы. С каждым связано какое-то событие. Но тела богов безупречны, любые раны затягиваются, никаких меток на память не остаётся. Кора совсем не умеет доставлять удовольствие мужчине, потому ласкает Аида как умеет, надеясь, что ему нравится. Она зарывается пальцами в чужие волосы и охает, когда губы мужские так интимно касаются лобка. А затем они спускаются ниже и срывают с её губ первый несдержанный и оттого громкий вскрик. Грудь заходила ходуном, богиня почти идеальной дугой изогнулась, закатывая глаза, а затем снова опадая на импровизированное ложе. Взгляд устремляет к лицу жениха и тому, что он творил с нею своим языком. Одна эта картина порождает новые стоны, а действия Аида множат их. Когда эмоции и чувства показались избыточными, когда они уже практически лились из девушки через край и та закусывала до крови собственную нижнюю губу, потому что ей начало казаться что её слышно уже в самом Тартаре, Плутон отстранился, оставив её гореть одну. Он вернулся к почти невесомым поцелуями, покрывая ими разгорячённое тело невесты, а та страшно хотела, чтобы он вернулся обратно и продолжил её так сладко мучить.
Но как будто этого мало. В качестве ментальной пытки прибавляется новый вопрос. Почему он спрашивает, уверена ли она? Считает, что богиня под вниянием момента поспешила, что может передумать? Что Персефона не понимает, на что идёт? Дева вполне могла обидеться. Решить, что жених принимает её за ветреную дурочку, которая не хозяйка своему лону и раздвигает ноги по глупости. Это стало бы обидным, если бы он не продолжил ласкать её пальцами, что ощущалась уже иначе. Их проникновение чувствовалось острее, и девушка морщилась. Видимо, его беспокоит именно это. Мама тоже говорила, что роды - это кровавый женский труд, а перед этим мужчина пускает кровь избраннице, забирая её невинность. Других подробностей не было, потому картина рисовалась не самая приятная. Первые ласки подземного бога показались ей слаще мёда, теперь же его проникновение доставляло ей дискомфорт. Но если она хочет быть его женой, то всё равно испытает это на себе. Ведь половой акт не только консумация брака, ей ещё беременеть и вынашивать их общее потомство. Тут не обойтись без интимной близости. К тому же было видно, что Аид старался максимально смягчить все неприятные ощущения.
- Хочу быть твоей... Хочу быть с тобой... Только с тобой... - зелёные глаза богини плодородия горят от избытка эмоций. Градус добавляет ощущение чужого возбуждения на собственном бедре. Кора всё это время старалась смотреть в лицо будущему супругу, в его глаза, но при этом касании невольно опустила взгляд, теперь видя острое желание жениха собственными глазами. Снова закусывает губку. И хочется, и колется. Если такой дискомфорт от пальцев, то что же будет, когда...
Богиня не успевает додумать, потому что требовательные губы бога крадут новый поцелуй, и весенняя дева отзывается в нём, зарываясь вновь пальцами в длинные волосы Диса. Они наощупь словно шёлк, их так приятно пропускать сквозь пальцы, гладить, перебирать пряди. Персефона сбивчиво кивает любимому, со всем соглашаясь, но словно едва ли понимая. В океане чувств, которые пробуждал к ней именно он, можно было захлебнуться и утонуть. Так бы и произошло, если бы новое вторжение не ощутилось вдвойне остро. Как же ей повезло, что её жених не дикарь и не варвар, готовый любой ценой удовлетворить собственную похоть, наплевав на то, что чувствует девушка, которую он берёт. Но даже при всей аккуратности своего первого и последнего любовника Персефона вскрикивает от боли, морщится, цепляется пальцами за одежды и за его спину, невольно оставляя на коже следы от ноготков, шипит как кошка. А когда опускает взгляд вниз в очередной раз во время того, как он даёт ей передохнуть, то видит на половом члене возлюбленного свою девичью кровь. Кора прикрывает глаза, откидываясь на одежды и рассыпая по ним роскошное золото волос. Свершилось. Она теперь его. А он её первый - этого уже ничто не сможет изменить. Ничто на свете, даже гнев её матери. Через ещё несколько "подходов" девушка, а точнее теперь уже женщина, его женщина, ощущает во всей полноте интимную связь со своим мужчиной, целиком его принимая в себя. Персефона сильно раскраснелась - и от эмоций, и потому что занервничала, когда проникновения царя стали причинять ей достаточно сильную боль. Наверное, поэтому бог и подул ей на лицо, словно силясь то охладить. Его невеста надсадно и сбивчиво стонет в ответ, а затем тянется за поцелуем.
- Люби меня... Не останавливайся, сердце моё... - шепчет в его губы совершенно потерявшая в своём первом разе голову богиня. Ей стоит больших усилий, чтобы не сжимать мышцы. Они и без того несколько раз уже сократились, умножая её боль, но даря ему такую ошеломляюще приятную тесноту. Ласковые прикосновения Аида помогали расслабиться и сейчас она тоже старается быть максимально расслабленной и подталивой под ним, чтобы любимый мог свободнее двигаться. Стройные ножки, удерживаемые мужскими сильными руками за бёдра, вздрагивают при каждом неспешном, но глубоком толчке, а стоны богини становятся почти жалобными, но она не просит о пощаде и не призывает остановиться. Ей нужно пережить это вместе с ним. Кора дышит прерывисто прямо ему в щёку, а второй слепо оглаживает рукою, чувствуя, какой её жених колючий. Старается раствориться в их любви и не думать о неприятных ощущениях. В какой-то момент Аид упирается рукой в пол, перемещая ту с её бёдра. Он тоже тяжело дышит, а пряди его волос, ниспадающие с одной стороны, словно занавесом отгораживают любовников от всего остального мира.
Потом они ещё не раз будут вспоминать их первый секс, который чисто по разнообразию мог показаться непомерно скучным. Но прекрасен он тем был, что они обрели друг друга, что соединили и тела, и сердца, и души, и жизни. Самое важное при первом опыте для девушки - чтобы он не оттолкнул её от дальнейшей связи с мужчиной, а это во многом психологический момент. И в том, что, несмотря на все сложности, Кора чувствовала любовь Аида, а не думала о том, что тот делает ей больно, была, несомненно, большая заслуга самого царя. Первый правильно заложенный камень в их жизни, в том числе интимной. Под конец стало даже немножко полегче - кровь сработала дополнительной смазкой, а мышцы успели немного разработаться, так что когда они впервые вместе достигли пика удовольствия, богиня кричала в губы любимого, получив первый в своей жизни оргазм, несмотря на то, что по мере приближения разрядки Плутон не смог себя сдержать и довёл дело до конца несколькими более нетрепеливыми, резкими и грубыми, чем предыдущие, движениями, осеменяя возлюбленную, обмякшую под ним, слепо гладящую его лицо, его волосы, целующую щёку и счастливо улыбающуюся в неё же.

Подпись автора

графика © майгель

Ни в тот их первый акт любви, ни после Праксидика никогда не рассматривала и не будет рассматривать единство их плоти как обычное половое сношение. Богиня подарила ему себя, потому что испытывала тёплые чувства, и, каждый раз ощущая, сколь внимателен и бережен к ней Аид, эти чувства прибавляли в градусе. Даже этой ночью в купальне они не достигли своего пика, хотя для весенней девы вовсе не шутка взять и расстаться со своей чистотой. Но Персефона верила, что, отдаваясь Плутону, не обнаружит потом, что жених осквернил и растоптал её дар.
Под её пальцами его кожа влажная теперь не только из-за воды, но и испарины. Небритая щека под мягкими подушечками ощущается шершавой и грубоватый, что, на удивление, не отталкивающей. Дочь Деметры ловит себя на мысли, что та боль, которую она ощутила вседствии нетерпения царя под конец, иная. Тогда в какой-то момент ей показалось, что её первый мужчина не сможет остановиться. Если бы так случилось, Персефона была уверена, она тоже не смогла бы ни унять его, ни найти в себе силы прервать их обоих.
- Я люблю тебя, Аид. - златоволосая красавица покрывает его лицо короткими поцелуями, не прекращая гладить, чуть сминая пальчиками кожу и ловя себя на мысли, что они до сих пор едины и ей не хочется, чтобы Аид её сейчас покидал. Эта мысль повлекло плавное движение - подземного бога за пояс обняли стройными ножками, словно беря в кольцо, - Да... Я счастлива, милый. Но... - его невеста закусывает нижнюю губку, в мельчайших подробностях припоминая, как её пронзало крайне неприятными ощущениями, стоило Плутону лишь войти в неё, и только к концу полового акта недавняя девственница испытала гремучий микс из нот наслаждения и боли. В те времена такого слова, как "секспросвет", и не знали. И богиня плодородия тоже ничего, кроме технического момента оплодотворения, не знала. Но уже тогда призналась себе, что хотела бы получать в объятиях супруга больше приятных ощущений - ей не хотелось терпеть. Кора встречала смертных женщин, которые терпели, будучи замужем за нелюбимыми мужьями, которые, пользуясь привилегиями патриархального общеста, брали супружниц по праву, упразднив факт желания партнёрши. Персефона хотела, чтобы гимном их парности звучала любовь, а не супружеский долг. И теперь путалась в мыслях, сомневаюсь, как лучше стоит донести жениху эту мысль, дабы не обидеть и не заставить думать, что богине не понравилось на самом деле и она не хочет делить с ним постель. А потом вспомнила объяснение насчёт приципиальности в вопросе верности. Да, Аид был не рад, что пришлось об этом поговорить, особенно с упором на то, что ему в очередной раз пришлось оправдываться за "свершения" его младших братьев, но они ведь тогда друг друга прекрасно поняли. Сейчас разумнее всего поступить таким же образом. А начинать всегда стоит с того, что сеет сомнения, - ...так больно будет всегда? - сочная зелень зеркал души сияет даже в этом полумраке, и невеста царская во все глаза смотрит на возлюбленного, - Мне бы так не хотелось, чтобы наши.... ночи совместные превратились в один лишь супружеский долг. - и опускает взгляд. Это не отказ. Ни в союзе, ни в интиме. Праксидика не прячет от будущего мужа своих желаний - она хочет любить и быть любимой. Хочет наслаждаться каждым мигом, что они проводят вдвоём. Но не сможет поменять своих физических ощущений и отношения к ним. Словно в ответ на эти сомнения Плутон дарит ей новый букет восхитительных поцелуев, этим тактильным контактом перечёркивая минувший дискомфорт. Особенно сладко ощущать прикосновение его губ к нежной женской груди, и Кора стонет, не сдерживаясь. Любимый припадает к её соску, точно голодный до материнского молока младенец, и эта картина бьётся в сознании богини единственной мыслью: "Хочу от него детей". Дис тогда ещё не успел расстроить свою невесту новостью, что доселе он не имел потомков, потому что считается бесплодным. Тогда Персефона ещё пребывала в сладостных мечтах об их счастливой семье, даже думать не смея, что что-то там может быть не так.
- Ты... Ты хочешь ещё раз? - взор златоволосой прелестницы не может оторваться от того, что Аид с ней делает. Даже если бы Кора засомневалась, стоит ли повторять всё прямо сейчас, а не дождаться бракосочетания и возлечь уже как муж и жена, то не смогла бы остановить подземного бога в его желании насытиться. Просто не нашла бы в себе сил отказать ему. Ведь его счастье и его удовольствие для богини важны. При том как любовница Персефона столь прескорбного мало знала, понимала это, но хотела научиться, как делать своему мужчине приятно. Как заставить его так же стонать от избытка восхитительных ощущений, подобных тем, что он ей дарил. Пальчики лениво перебирали его влажные пряди, путаясь в них, а затем вновь выбираясь, она ласково ерошит их, поглаживает его по голове. Персефона кажется на фоне страстного сына Кроноса такой мягкой и нежной - не удивительно, что никто и предположить не мог, что милое личико скрывает не менее ненасытную и горячую натуру. Такие вещи раскрываются порой лишь в конкретных ситуациях, при определённых условиях. Коре вот не хватало замужества и любви столь сильной, чтоб любая вспышка ревности была подобна пожару лесному.
Пока два бога наслаждались друг другом, лёжа на собственных одеяниях в купальне, на поверхности, многими метрами выше царского дворца, разворачивалась настоящая трагедия: лишённая покоя, Деметра повсюду искала свою самую любимую дочь, бросив все божественные обязанности и наплевав на то, что без её трудов смертные начнут голодать. Они лежали и не слышали мольбы, которые люди обращали к своим богам, пытаясь тогда ещё упросить их смилостивиться и подарить урожай. Они лежали и не ведали, что уже запущен разрушительный в своих последствиях процесс - плата за их близость, за их любовь. За желание соединить два таких разных мира, скрепив их узами брака. Не знали, что похищение ударит по Деметре сильнейшим оскорблением, что после такого вероломства брата богиня земледелия и урожайного изобилия будет глуха к любым доводами и выдвинет ультиматум, встав на их пути непримиримым и непреодолимым препятствием. Не знали, что стоит дорожить каждым мгновением и торопиться, потому что впереди у них не вечность в блажестве и душевной теплоте, а всего несколько дней, чтобы побыть вместе. Они не знали и в этом неведении были абсолютно счастливы. Реальность порой способна становиться худшим кошмаром и быть в этом безжалостнее ночных жутей.

Подпись автора

графика © майгель

Удивительно, как они почти с полуслова понимали друг друга, при том боясь причинить боль что словом, что делом. Аид, казалось, словно прочёл её мысли. Его реакция избавила царевну от тревоги, и она мягко заулыбалась, ощущая на своей коже ласковые касания чужих губ, заставляющих богиню постанывать. Персефона мечтала о связи не только телесной, но и духовной, а Аид, на удивление, оказался весьма чутким. Он подобрал нужный тон, он сопровождал свои слова столь приятными прикосновениями, что богиня была готова ему немедленно отдаться на этом самом месте столько раз, сколько её первый мужчина пожелает её взять. Его слова подтверждают отчасти то, о чём говорила с дочерью Деметра. Становление женщиной даётся через кровь и боль, но Кора видит, что Аид ими не упивается, как некоторые мужчины. Его губы шепчут, что потом будет легче и приятнее, и Персефона слепо верит любимому. В голову почему-то закралось, что, наверное, у такого замечательного бога было много женщин, так что он знает, о чём говорит. Но эта же мысль неприятно царапнула изнутри. Тогда, лёжа под разгорячённым телом жениха, весенняя дева не поняла этой секундной вспышки. Не знала, что чем дольше будет проводить времени с возлюбленным, чем ярче и страстнее будет единение, тем ревнивее будет становиться будущая царица, тем отчётливее будет её неприязнь ко всем, кому тоже довелось испить любви Аида. Это чувство будет сжигать её изнутри и пробудит... даже своего рода жестокость в адрес отдельных нимф. Но тогда это была слишком скорая эмоция, потонувшая в нежности, что она испытывала к подземному богу.
Царь Гадеса не спешит, хотя ниже пояса как будто зрееет новое желание. В голове мелькнула шальная мысль, почти безумная - пусть Аид покажет, сколь страстен он, пусть причинит эту боль и обожжёт её неистовым желанием. Какая-то новая, только-только раскрывающаяся часть Персефоны безумно желала, чтобы любимый взял её без остатка так, как ему будет угодно. Позже Аид постепенно раскроет её, распознает виктимную натуру и то, что его ласточка не против экспериментов, ролевых игр и других развлечений на двоих. Но тогда Кора лишь смущённо опустила глаза, принимая ответ владыки Гадеса с покорностью.
- У нас впереди вечность. - эхом отзывает Праксидика, поднимаясь вслед за ним и принимая его руку в качестве поддержки. Пока Аид кутает её в ткань одеяния, Кора любуется его поджарым сильным телом, покрытым испариной, крепкими мышцами пресса, развитой мускулатурой груди и плеч. Мгновениями ранее царевна ощущала это тело на себе и в себе и её ещё какое-то время одолевали фантомные ощущения. Между ног до сих пор горячо и щекотно. Словно и ей оказалось мало. Словно она не готова его отпустить.
Они уже собирались на выход из купальни, когда богиня припомнила, что ей ответил Плутон, когда речь зашла о том, чтобы ей единолично остановиться в его царской опочивальне. Но теперь Персефона хотела, чтобы он никуда не уходил, чтобы остался с ней на ложе и согревал её. Златоволосая красавица закусывает губку, пока Плутон несёт её по коридору и вносит в спальню. Стоило ему опустить её ножками на пол, как шустрая богиня мгновенно заключает его лицо в ладони и сладко целует. С каждым разом у неё это получалось всё лучше - хорошая ученица. Отлепившись от Диса, она заглядывает ему в глаза, широко распахивая свои и смотря умоляюще. Этот взгляд ещё не единожды будет атаковать царя мёртвых, расплавляя всю холодность, смягчая его.
- Тебе правда очень нужно идти? Ты говорил, что где-то устроишься, когда предложил мне расположиться в твоих покоях... - богиня шепчет в его губы, обнимая любимого за шею и чувствуя его широкие ладони на своей талии, - Не покидай меня... Не оставляй одну в темноте. Мне будет без тебя холодно... - Праксидика целует его подбородок, а затем поднимается до уголка губ, выцеловывает незримую дорожку на его колючей щеке, - Пусть в нашем распоряжении вечность... Разве не прекрасно наполнить её друг другом и друг для друга? Любимый... - так Кора назвала его впервые, тут же пробуя слово на вкус и ощущая, как во всём теле словно бушует ураган. Она чувствовала такие лёгкость и энергичность, словно была сейчас способна запустить себя прямо отсюда в небо, пробив дыру в земной тверди. Голова немного кружилась. Она переминалась с одной босой ножки на другую и крепко держала его за шею, словно опасаясь, что царя у неё украдут другие, более важные дела. Или обстоятельства. Или что он сам решит лечь спать в другом месте.
Бог отзывается на её ласку, а Кору вновь затягивает в омут его невероятных глаз. Невеста податливо льнёт к нему, точно кошка, а низом живота чувствует то, о чём говорил ей недавно Аид. Он не насытился, и теперь его желание упиралось ей в живот. Богиня сглотнула шумно и выдохнула, а затем опустила взгляд. Меж ними в купальне всё произошло так быстро, а сейчас у Персефоны появилось почти маниакальное желание тактильно изучить владыку Гадеса. Из-под приспущенных век и пушистых светлых ресниц взор её с любопытством исследует вздыбленную плоть, а следом и рука плавно тянется вниз. Наполпути Кора одёргивает саму себя и ловит взгляд Плутона. Тот заметил её интерес.
- Можно? - тихо спрашивает златоволосая краса. Получив разрешение, богиня самыми кончиками пальцев коснулась его мужского достоинства, следуя за линией вздувшейся вены до самой головки, очертила ту указательным, вдоль крайней плоти. А потом Плутон подтолкнул её к более смелым действиям, направил собственноручно, и вот уже твёрдая плоть покоится в узкой тёплой ладони, что скользит по ней. По более глубокому дыханию и взгляду Аида богиня поняла, что тому нравится то, что она делает сейчас. Что её прикосновения доставляют жениху удовольствие. Праксидика так хотела вновь принадлежать ему. Хотела быть его. Слепо мечтала об этом каждый миг после того, как подземный бог разжёг в ней желание. Готова была довериться избраннику, не боясь, что подведёт. И как минимум одна богиня земледелия бы точно Кору на сей счёт предостерегла. Однако это был её выбор. Он был её выбором. В конце концов, свобода ничего не стоит, если она не включает в себя свободу ошибаться. Но Персефона верила всем сердцем, что не ошиблась. Что они созданы друг для друга и Аид тоже это чувствует, а значит не предаст её доверие.
Новый поцелуй - более жаркий, чем предыдущие. Платье спадает с её плеч к стройным ногам. Лоб находит тот другой, насупротив. Взгляд глаза в глаза - ещё одна незримая связь меж ними.
- Хочу сделать тебе приятно. - всё также тихо говорит богиня плодородия, а затем несколько неловко и словно извиняясь прибавляет, - Но я совсем ничего не умею...

Подпись автора

графика © майгель

Поразительно, как так сталось, что из всех трёх царственных братьев Аид, тот, кто отличался искренностью и постоянством, а теперь ещё, как выяснилось эмпирическим путём, стало ясно что и страстностью натуры, по части личной жизни остался не у дел. Должно быть, проблема крылась в самом деле в месте, которым он правит. Успев побывать на небольшой экскурсии, Кора не смогла бы поспорить с тем, что здесь очень темно, неприветливо и... страшно. Однако богиня считала, что с любимым счастливо можно прожить жизнь где угодно. Лишь бы он рядом был. И потому нет, ни минуты спустя весенняя дева не жалеет о своём признании, не помышляет забрать свои слова назад, не сомневается в выборе мужчины. Он - целый огромный мир. И Персефона хотела погрузиться в него, изучить, лучше понимать будущего супруга. Подарить ему желанное женское тепло, которое бог ранее получал лишь отрывочно, по случаю перебиваясь крохами при интрижках. Она решила остаться, чтобы быть всегда рядом и не дать его сердцу остынуть.
Под пальцами ещё вчера невинной девы твердеет и ещё более наливается силой достоинство бога мёртвых. Она неотрывно и несколько смущённо следит за тем, что творит её собственная рука, направляемая царской. Слышит потяжелевшее и более глубокое дыхание жениха, слышит, как ему хорошо. Это было так приятно. Просто невероятно. Кора и ранее знала о том, что радовать других - это здорово. Но в интимных ласках... Аид сейчас словно сам отдался на её милость, страстно целуя. Богиня улыбается прямо в его губы, ловя себя на мысли о том, что грозный подземный владыка сейчас выглядит таким мягким, милым и разнеженным. Чувствует, что правильно поняла, когда решила, что Плутон страшно голоден и сам не желает уходить и одновременно быть покинутым.
Кора слышит его обещание о том, что опыт её придёт со временем и жених ей в этом поможет, и тут же глубоко внутри богиню обжигает вновь мимолётная мысль. Она понимает, что к такому веку Аид уже много раз опытен и искушён в интимных увеселениях. Кто те счастливицы, чьи губы и тела познали такие пламенные поцелуи подземного царя? Кто те красавицы, которых бог счёл достойными своего внимания и проводил с ними время также страстно и приятно? Меж бровей Праксидики залегает глубокая морщина, но она гонит эту мысль прочь, чтобы та не отравила мгновение.
Кора под действием заботливых рук владыки Гадеса послушно опускается на кровать - на чёрном покрывало её густые вьющиеся локоны подобны золоту. Но Персефона не даёт Плутону слишком много времени, чтоб насладиться видом обнажённого женского тела на царском ложе. Богиня тянет его к себе, сбивчиво шепча нежности, а затем укладывает его самого на спину, мягко надавив на грудь, дабы впоследствии самой забралась сверху, накрывая его своим стройным телом. Зелень вновь встречается с осколками чистого неба.
- Хочу каждый дактиль твоего тела изучить. Позволь мне... - коротким поцелуем тоже словно жестом уговаривает, - Позволь... - от нижней губы бога Кора неспешно спускается своими ниже. Неспешно, чувственно и почти неотрывно в тактильном контакте. Она покрывает поцелуями подбородок, словно чуть пощипывая губами, а затем перебралась на шею - там нашарила кадык и осторожно обвела его языком, затем перешла к ключницам, пройдясь вдоль них, нырнула языком во впадинку, что имелась между. Несколько раз богиня поднимала взор, желая увидеть на лице жениха подтверждение того, что ему нравится, что приятно то, что она с ним делает. Узкая женская ладонь тянется вверх, нежно проводя по немного колючей щеке, словно из них двоих это она была опытнее и успокаивала касанием взволнованного любовника.
Горячие уста касаются ласково и бережно широкой мужественно груди, сантиметр за сантиметром покрывая поцелуями, не постеснявшись даже дразняще подобраться к бусинам сосков, обласкав и их, а затем, услышав тихий вздох удовольствия бога, как-то так само получилось, что будущая царица, словно подстёгнутая реакцией мужчины, обхватила один сосок губами, лаская при этом и языком. Кажется, у неё получилось очень хорошо, потому что в золотистые кудри тут же зарылись чужие пальцы. Кора улыбается, переползая снова поцелуями на середину, а затем и ко второй бусине, повторяя все манипуляции, но теперь неотрывно смотря в глаза своему первому и единственному. Её желание доставить ему удовольствие было искренним, ей было приятно, что Аид ей доверяет, что он хочет это испытывать с ней. Ласкать мужчину не меньшее наслаждением, чем отдаваться ему, ощущая силу партнёра и его натиск.
Неспешно, продлевая дразнящие и томительные ласки, богиня спустилась поцелуями к царскому животу, теперь и там прихватывая кожу губами, словно пощипывая. Игриво сделала вид, словно хочет укусить Плутона прямо в районе последнего ребра, но зубы в ход так и не пустила, ведь не желала причинить ему боль хоть на миг - тогда Праксидика ещё не ведала, что боль может быть частью острого наслаждения. Язык нырнул во впадинку пупка, руки от самых щёк плавными ласкающими поглаживаниями спускались вслед за головой богини всё ниже и ниже. Вот уже и низ живота терзаем её устами, а куда-то в область ключиц упёрлась головка его достоинства. Царская невеста прервалась, чуть приподнявшись, а затем поцеловала навершие, вернувшись одной рукой к ласкам ствола, как ранее показывал ей любовник. Чужая ладонь легла на затылок, чуть поглаживая и мягко надавливая, чтоб она склонилась ниже. Богиня не сразу, но поняла, о какой ласке просит её царь, и послушно склонилась, открыв пошире рот. О, пожалуй, по ту пору это был самый необычный её опыт. Потому что если в дикой природе можно наблюдать хотя бы спаривание животных, то вот людской петтинг или оральный секс - зрелище для любителей подглядывать, а Кора всегда была слишком воспитанной для такого, для вмешательства в чужую личную жизнь. Но рука Плутона уверенно направляла богиню, которая боялась тогда сильно, что зубами или ещё как повредит детородный орган и причинит любимому вред. Персефона действовала осторожно и неуверенно. И, словно на беду, в самый разгар процесса, за спиной богини плодородия раздался короткий, но настойчивый стук в дверь покоев. Богиня вздрогнула и моментально поднялась, спешно перебравшись на другую сторону постели и закутавшись в чёрное покрывало, дабы скрыть свою наготу, если окажется, что к Аиду кто-то срочно пожаловал и его нужно немедленно впустить.

Подпись автора

графика © майгель

Может, материнской воспитание и возымело на будущую царицу Гадеса немалое влияние, что совершенно естественно и в будущем ещё будет аукаться царственной паре, но в то же время весенняя дева была совершенно открыта миру - любопытная, порою чрезмерно, интересующаяся натура, не погрязшая в обилии стереотипов. Персефона ловила ни с чем не сравнимый кайф, доставляя супругу удовольствие физическое, а исторгнутый его устами стон прозвучал музыкой в ушах богини. Лаская будущего супруга, Кора чутко улавливала его реакции и и запоминала, как ему больше нравится. Скорее всего, эта картина получила бы вполне закономерное продолжение, ведь пускай богиня в самом деле была ещё совсем недавно девственницей, не имевшей ни малейшего понятия о том, каково быть с мужчиной в интимной близости, но прекрасно понимала, к чему ведут определённые действия женщины. То, что делала сейчас она, возбуждало в подземном царе желание, будило голод. От мысли, что Аиду нравится быть с ней и он совершенно точно жаждет снова овладеть ею, златоволосая краса аж причмокивает, углубляя ласку.
Их очень некстати прерывают, и дочь Деметры спешит скрыть свою наготу, ловя одобрительный взгляд жениха. Персефона интуитивно понимала, что Аид не из тех, кто любит делиться вообще хоть чем-то, и в список совершенно наверняка включается и его женщина, а тем более жена. Но прикрылась чёрным покрывалом изначально не поэтому. Давайте на чистоту: весенняя дева не единожды совершенно нагой купалась в реках и озёрах там, на поверхности. Её наверняка видели и женщины, и мужчины в таком виде. Кора не стыдилась своего тела, не испытывала неловкости, даже если замечала, что на неё смотрят. Возможно, те же Арес с Аполлоном тоже наслаждались этими видами. А потом и воодушевились на сватовство, чтоб такая красота была перманентно в зоне доступа. Не исключено. Кора скрыла своё тело потому, что к Аиду могли прийти по работе или просто по серьёзному вопросу, и в таком случае её вид будет неуместен, отвлекать. Позднее, уже после бракосочетания и открытых обсуждений между царственными супругами, Персефона пересмотрит своё отношение - не обзаведётся стыдом за обнажённое тело, но в первую очередь будет, разумеется, думать о том, что все эти прелести принадлежат её мужу и его сердит, если кто-то пялится на его супругу.
За дверью обнаружился юный садовник, сын Ахерона. Царь поначалу оказался с ним весьма неласков - оно и понятно, ведь их прервали на таком пикантном моменте. И по виду Аида можно было легко понять, на чём именно Аскалаф их прервал. Его смущение было тоже понятно. Но, как оказалось, в приходе садовника повинна сама богиня. Завидев, как в дверном проёме мелькнул подаренный царём нарцисс, Персефона зарделась. Она не припомнила, где могла бы обронить цветок. И на самом деле в той кутерьме событий вообще о нём запамятовала. "Должно быть, когда у Леты скинула тунику, упустила его." Повезло, что нашёлся. Кора вряд ли бы впотьмах его потом сыскала. Вернув пропажу и получив заслуженную благодарность, верный подданный скрылся. А богиня получила пусть и шутливое, но порицание.
- Прости... - взгляд зелёных глаз виновато опустился, - Твоя избранница бывает рассеянной. Повезло, что он его нашёл.
Богиня выскользнула из-под покрывала, вновь позволяя богу любоваться её необыкновенной нежной красотой. И сама взирает на бога, чьё возбуждение не унялось и всё ещё было заметно невооружённым глазом. Кора находила Плутона невероятно прекрасным - в его мрачном и суровом образе имелся свой шарм, а когда тот под её ласками истаивал и царь начинал напоминать игривого большого кота, весенняя дева не испытывала ничего, кроме нежности и умиления. Как ей и показалось ещё там, под сенью ивы, за ледяным взглядом скрывается большое сердце и душа, что истомилась в одиночестве и нуждалась в любви и заботе. Впоследствии в своих догадках Персефона будет убеждаться бесконечное количество раз, ведь любимый её ненасытен и будет жаждать избыточный и чрезмерных внимания и близости от своей царицы.
Богиня легконого преодолевает разделявшее их расстояние и аккуратно отнимает утерянный цветок, вновь вплетая тот, но теперь уже в волосы. Золото на золоте - почти незаметно, лишь зелёный стебелёк с вьющимся локоном явно переплетается. Кора красуется перед богом, думая, что потом сплетёт и себе, и ему венки из асфоделей. Может, даже к свадьбе - Плутону пошёл бы белоснежно-белый. У царевой невесты вообще есть тоненько теплящееся желание добавить тут красок, чтобы было не так мрачно, но она не уверена, что Аиду это придётся по душе. Пускай, у неё будет время, чтобы и обдумать это и с любимым обсудить. Обвивает прелестница крепкую царскую шею, на носочки поднимаясь, точно балерина, и ласково целуя самодержца в губы, мёдом этого касания сглаживая их неловкость и паузу. Смотрит затем в глаза его и не может насмотреться, думая о том, что у них с Аидом получатся просто потрясающе красивые дети. Да-да, шустрая богиня плодородия успела намечтать себе целую армию юных богов, ведь младшие братья подземного бога весьма плодовиты, и в голове Персефоны не возникло ни единой мысли о том, что здесь что-то может пойти иначе. И, конечно, как ответственная царица, она обязана будет подарить царству наследника.
- Знаешь... - шепчет в его губы счастливо улыбающаяся богиня, - ...я думаю, что у нас будут самые красивые в пантеоне дети. У нашего первого сына и твоего наследника будут твои небесно-голубые глаза и характер. А дочерей ты, я в этом почему-то уверена, будешь беспощадно баловать. - мечтательно делится с женихом Кора тем, как видит их будущую семью. Дочки, небось, из отца вообще будут верёвки вить, негодницы. Дочь Деметры ещё до встречи с Аидом думала о том, как замечательно было бы реализовать своё плодородное начало в качестве матери, подарив их пантеону новых богов, а себе - возможность испытать счастье материнства.
Только нежность в глазах напротив почему-то гаснет, уступая место тоске и печали. Это отражается в её зелёных тревогой. Разве она что-то плохое сказала? Или, может, Аид не планировал становиться отцом так скоро или вообще? С немым вопросом смотрит богиня на него, а царь за руки её берёт и ведёт к ложу говоря, что есть один упушенный им момент, в который он должен посвятить Кору до того, как они принесут брачные клятвы. Мрачность вновь наползает на его образ, и Персефона ёжится, чувствуя загодя, что разговор будет не из приятных.

Подпись автора

графика © майгель

Вопреки. Этим словом можно было бы обозначить всю их историю. Вопреки двоякому ответу отца невесты и гневу сестры в перспективе - забрать возлюбленную в свой дворец. Вопреки малой надежде на взаимность - рискнуть сделать предложение. Вопреки тому, что вся жизнь Персефоны была проведена под солнцем и ей это нравилось, она без малейших колебаний отринула страх перед тьмой Гадеса и выбрала Аида. Вопреки... И всё же в то мгновение их союз если не пошатнулся, то неказисто накренился. Кора чувствует, что дурные вести ждут её, когда жених предлагает ей присесть на кровати и поговорить. Но богиня доверяет избраннику, идёт с ним на успевшую остыть постель и слушает Диса молча и очень внимательно. С каждым словом его на лбу белом залегает морщинка, а когда бог раскрывает ей, отчего мрачен стал сам и что гнетёт его, то и сама весенняя дева уже пасмурна, что грозовое облако. Нет... Нет, нет, нет! Не может такого быть!  Может, о Плутоне слухи и ходили, только Праксидика никогда не прислушивалась к сплетням, чьё бы имя там ни полоскали. К тому же не доводилось Персефоне нигде ещё на Олимпе видывать бесплодных богов.
"Нигде на Олимпе..."
Поджимает юная девушка губы, силясь сдержать слёзы. Аид был мил ей, ни на йоту теплота к нему не угасла. Но отказаться от материнства... Персефона ведь являлась от рождения богиней плодородия, идя по стопам матери в сфере влияния. Сама её суть заключалась в даровании жизни. И, конечно, ей очень хотелось иметь детей. Но если Аид прав, то выход останется только один - она сможет иметь потомство, ведь сама точно и зачать, и выносить, и родить сможет. Но не от него. Не от любимого.
- Это не выход, это предательство... - бормочет себе под нос Кора, совсем расстроившись и растеряв весь романтический настрой. В покоях царских словно стало очень холодно, и нагая красавица зябко поёжилась. Опустила глаза в пол. Что она может ему сказать в ответ? Что всё понимает и готова на такую жертву? Будет выращивать тут сад и цветы станут её единственными детьми? Может, царь подземный и нашёл способ смириться с судьбой и своей сутью, но богиня совсем не была уверена, что тоже сможет. Выходит, не один лишь мрак Гадеса мог отталкивать претенденток в жёны царские. Кому нужен муж-пустоцвет?..
- Скажи, Аид... - Персефона начала свой ответ непривычно тихо, хотя до того соловушкой заливалась в его присутствии, - ...а это... Это точно? Диагноз поставил Пион? Или Аскепий? - утвердительного ответа Кора не получает касательно вердикта тех, кто смыслил в медицине, а потому снова замолкает. Это домысел самого Аида? Или его тревожит, что у него не было и нет бастардов? А ведь Праксидика в самом деле не смогла бы вспомнить, чтобы хоть одна женщина могла похвастаться, что понесла от подземного царя. Даже если не в браке, а просто от временной связи. Слава ходила о тех, кого нагуляли младшие братья Диса. Но раз он так умел в постели, то собственных  интимных связей наверняка случилось достаточно, чтобы по отсутствию прецедентов можно было судить столь сурово. Не смыслит и Кора в том, как убедиться, что не прыгает она в кроличью нору, которая глубока и диковинна, но на дне её - запустение и тлен. Где ничего не может расти. И страшно ей, и горько, и не в силах богиня посмотреть в глаза поднявшемуся жениху. Ей бы сейчас совет матушки, но родительница сама в эту самую пору была безутешна, повсюду ища своё бесследно исчезнувшее сокровище.
Слёзы предательски выступают в уголках глаз. Персефона честно пытается их сморгнуть, но в груди становится так больно, что солёные потоки хлынули из её зеркал души ручейками. Руками богиня безуспешно пытается их утереть, а затем вовсе закрывает лицо ладонями, рыдая тихо в горе своём. Плечи хрупкие вздрагивают, слышны глухие всхлипы и никак златоволосой красе не унять себя. Кажется, Аид пытался её то ли приобнять, то ли погладить. В общем, как-то утешить, но невеста его была безутешна.
- Это так несправедливо! - всплеснула руками Кора, подрываясь вперёд и нетвёрдо вставая на ноги, а затем начиная босыми стопами мерить каждым шагом покои царские. Лицо раскраснелось, глаза тоже и до сих пор из них катятся слёзы, - Я же не смогу... Нет, я не стану... Не стану я искать другого способа стать матерью, не стану предательницей!.. - она словно в лихорадке мечется, ища в каждом тёмном углу ответ на вопрос. Что ей делать?! - Я хочу семью, а не просто нагулять, лишь бы было...
Вопреки. Вопреки слухам, отсутствию у Аида детей от других женщин и большому риску, Персефона останавливается посредь спальни и топает босой ножкой с силой. Решение принято.
- Я не верю! - наконец-то упрямо выдаёт свой вердикт Праксидика, - Я не верю в то, что ты сказал! Ты тоже от рождения являешься богом плодородия и у тебя никто этого звания не отнимал! - разошедшаяся невеста подходит к царю и едва ли не тычет в его грудь пальцем, фальшстартом включая царицу, - Помяни моё слово Аид: от меня у тебя будут дети. И будет наследник. Нам придётся просто очень верить друг в друга и стараться. Дети должны быть зачаты в любви.
Немного остынув, богиня садится обратно на постель, хотя скорее уж ухает вниз на простыни, чувствуя себя немного разбитой, но больше - решительной и неумолимой. Лишь немного погодя Кора понимает, что по факту сейчас решила за обоих, не спросив бога, нужны ли ему вообще дети. Конечно, весенняя дева была привычна к тому, что каждый мужчина стремится оставить после себя как можно больше потомства, но ведь Аид сам сказал, что в его царстве нет места детскому смеху. Может, и не хотелось Плутону ничего менять, и тишина предпочтительнее оставления потомков и шума, что дети с собой приносят.
- Ты... Ты-то сам хочешь детей, Аид? - смотрит Кора снизу вверх на подземного царя то ли с мольбой, то ли с надеждой. Боится ответ услышать, но если дети в доме Плутона не только невозможны, по мнению бога, но и нежеланны, то у них и впрямь вряд ли что-то получится. Горько будет прощаться с милым сердцу, со своим первым и, как надеялась Персефона, единственным. Только нежеланные чада хуже их полного отсутствия, как считала Праксидика. Не станет она навязывать мужчине свои мечты. Но и остаться... Остаться с ним не сможет, как ни печально. Не пойдёшь против своей сути, и сутью богини плодородия является дарование жизни.

Подпись автора

графика © майгель

Честно говоря, ответа Аида златоволосое заплаканное чудо боялось едва ли не больше, чем его заявления о том, что он бесплоден. Последнее хотя бы под вопросом, потому что никто из знатоков в медицине не поставил подземному царю такого диагноза. И тут ещё можно поиграть на гордости, дескать, это потому что рядом с Плутоном до этого неправильные женщины находились - не любили его по-настоящему, не хотели подарить ему детей, создать с ним семью. А теперь пришла правильная и всем покажет, как это делается. Но, разумеется, так не произойдёт, если Аид скажет, что ему в общем-то и так неплохо. Больно было дочери Деметры даже предполагать такой поворот, потому что это будет означать очень тяжёлый разрыв только зародившихся тёплых отношений. Не убоится Персефона тьмы царства Аидова, переживёт рычание гончих и химер, крики гарпии и обилие мёртвых душ кругом. Но не сможет заглушить в себе тягу к жизни - где бы весенняя дева ни находилась, она стремилась ту породить и заставить цвести буйным цветом. Кора была абсолютно уверена, что ей это по силам и в царстве мёртвых.
Тёплые заботливые руки не менее погрустневшего, чем она сама, мужчины ласково утирают солёную влагу с лица, когда богиня обессилено осела на царском ложе. К несчастью, утешением здесь делу не поможешь, но Кора немного успокоилась, услышав, что жених её мечтает о семье с ней, об их общих детях. Значит Аид тяготится своим нынешним положением, а не просто поставил её в известность, причём несколько запоздало. Это хорошо. Не то, что ему приходится испытывать такие эмоции, а что нынешнее положение дел не устраивает и он хотел бы изменений.
Вместе с богом Персефона ныряет в жаркий поцелуй, отвечая нежностью и податливостью - той покорностью, которая так возбуждала подземного царя. На его сбивчивые признания она шептала клятву о том, что сделает всё, чтобы он был счастлив, чтобы они оба были счастливы, чтобы дворец этот наполнили детские смех и топот. Пропустила она до того мимо ушей попытки Плутона извиниться и заикнуться о том, с кем она там ещё обретёт того, что желает. Глупости это всё. За любовь и семью нужно бороться, даже если речь не о копьях и мечах, а о том, чтобы сохранить, укрепить, находить решение проблем.
- И я люблю... всем сердцем... - шепчет в его губы богиня, послушно укладываясь на простыни, припоминая, что вообще-то Аскалаф недавно прервал из на очень пикантном моменте. Персефона ласково улыбается своему жениху и любовнику, обвивая изящными руками его шею и утягивая на себя, обнимая с боков ножками. Удобно хотя бы и то, что никто из них не успел одеться, а теперь весенняя дева низом живота ощущала новый прилив мужской силы своего возлюбленного. Она добирается до царского уха и игриво ущипнула его губами за мочку, а затем опрокинулась, выгибаясь в пояснице, позволяя Плутону любоваться её великолепным молодым телом, от изящных рук до стройных ножек, что удерживали бога за пояс. Руками потянулась она к его животу, оглаживая тот и чувствуя, сколь крепок пресс. Без этих ваших кубиков размером с кулак, без грудных мышц, подобных двум щиткам доспеха. Аид был поджар и крепок. И, великая Гея, его запах сводил её с ума. Богиня бы толком не смогла сказать, какие именно улавливает нотки, кроме, разве что, очевидного отсутствия кошмарного конского пота, коим по жаре несло от большинства наземных мужчин, а в Гадесе, к счастью, темно и прохладно. Но это... это было уже что-то из оперы феромонов, которые улавливает женщина, встречая своего мужчину и выделяя его уже на уровне работы рецепторов среди прочих.
Мягкие ладони плавно ведут по чужой коже, находя бугорки рёбер, а затем смещаяясь к пупку. Именно в этот момент её настигает новый поцелуй любимого, наслаждающегося этими поглаживаниями, но не насыщавшегося ими. Сквозь новый страстный поцелуй Праксидика нежно постанывает, чувствуя нетерпение любовника, а затем решила немного испытать то на прочность. Ловкие пальчики легли на успевшее воспрять царское достоинство, водя покамест дразняще и не обхватывая плотно. Кончики пальцев очерчивали рисунок вздувшихся вен и форму самого полового органа - от основания до навершия. Вторая рука нырнула чуть дальше, находя отяжелевшие и набухшие носители царского семени и бережно оглаживая, мгновенно предвосхищая стон любимого и выпивая тот настойчивым и горячим поцелуем, в котором осмелевшая "вчерашняя девственница" покусывала его нижнюю губу.
- Оно всё должно быть во мне... - в словах Коры ничего особенного, если бы на этом моменте яйца одного бога не сжали несильно в ладони, намекая на то, что его ласточка жаждет быть не только услаждаемой и измотанной мужниной ретивой страстной любовью, но и оплодотворённой им, - Хочу детей от тебя... Только от тебя... - признание, пожалуй, в чём-то даже посерьёзнее, чем слова о любви, ведь, как та же Гея, Персефона была способна легко зачать от кого угодно. Древнее доолимпийское божество тем и промышляло, кого только ни породив. Она не хотел от кого угодно. Вся желала отдаться Аиду и породить вместе с ним чудо доселе невиданное.
Златоволосая красавица потянулась вперёд, приподнимаясь на руках и выцеловывая крепкую грудь, каждым отпечатком губ теперь оставляя следы и тем самым, верно, причиняя царю вспышечную боль, но на его теле эти метки смотрелись восхитительно. Словно авторская роспись, чтобы все знали, кому принадлежит. Уже по этим наклонностям в будущей царице можно было бы заподозрить скрытую собственницу, но на деле то была лишь верхушка айсберга. Кора водила по разгорячённой мужской коже языком, обхватывая поочерёдно отвердевшие соски, вдыхала запах плотской бешеной страсти, что разлился меж ними, повиснув густой тяжестью в воздухе, заставляя сходить с ума, буквально дуреть от желания.
А затем негодяйка выскользнула из-под него, соблазняя своей спиной и аппетитными округлостями пониже, когда уползла в сторону подушек, становясь на четвереньки. Кора несколько раз видела, как в дикой природе жеребец покрывает кобылу, как кобели поднимаются на сук. И сейчас что-то такое животное, более приземлённое и простое, чем вся эта лирика о чувствах, заставляло её прогибаться в пояснице, мять руками простыни и опускать голову, в нетерпении ожидая, когда же он не выдержит, когда же возьмёт и покорит, чтобы больше никому никогда не отдавать и никуда не отпускать.

Подпись автора

графика © майгель

Дражайшая матушка Деметра не раз ещё потом скажет, что её старший брат развратил её дочь. Что Персефону она воспитывала разумной, сдержанной и целомудренной юной особой. А то, что произошло в подземельях Гадеса, - похоть и разврат - это то, к чему удалось Аиду приучить её. Кора же не замечала за собой ничего противного природе. Её пробудили, как женщину, и теперь её тянуло к мужчине, который это сделал. Тянуло с такой неистовой страстью, что плодородное начало требовало работы над зачинанием новой жизни. Она дразнила Плутона, провоцировала его продолжать их брачные игры. Его губы были сладчайшим нектаром на вкус, в его глазах можно было пропасть, как в небесной выси, его умелые руки при всей аккуратность царя успели оставить на нежной коже несколько синяков.
- Да, прямо сейчас... Чего нам ждать, дорогой?
Видимо, будущий муж оказался несколько удивлён такой ретивостью невесты. К счастью, он не был против детей и набросился на весеннюю деву, точно дикий зверь, теряя перед таким соблазнительным видом остатки самообладания. Вцепившаяся в волосы на затылке рука подчиняла её себе, точно дикую кобылу, пойманную в прериях и в этот момент приручаемую. Как несколько позднее поймёт богиня, Аид даже тогда щадил её, стараясь не выместить сей же час весь свой жар, бесконтрольно утоляя сексуальный голод. Это было сложно, царь порою срывался, что чувствовалось по движениям, становившимся порою резкими. Войдя в его дом, Кора старалась вести себя прилично и быть деликатной, но в постели кротость и сдержанность испарились - не удивительно, если бы оказалось, что звонкие стоны и крики царицы разносились далеко за пределы царской спальни, оповещая других богов, находившихся во дворце, о том, какое такое занятие нынче отвлекало их царя от работы.
Утомлённая, измождённая и истерзанная его страстью, богиня упала на простыни и переползла к жениху на плечо, притулившись сбоку и закинув на него одну ножку. Эта привычка пошла ещё с той поры, как и наслаждение поглаживаниями бедра и колена. Она даже не смогла бы вспомнить, в какой момент провалилась в крепкий сон, чувствуя рукой испарину на груди любимого и его сильную руку на своём бедре. Кора не проснулась и когда их уединение было нарушено Миносом, заворочалась, лишь когда тепла стало меньше, потому что источник оного покинув их постель. Да, теперь точно именно их, а не его единолично. Персефона намерена была сдержать слово и выйти за Аида, став царицей подземного мира, матерью для наследника царства и других детей, которых они вместе породят, и ещё одной вершительницей судеб умерших.
Дверь за Аидом закрылась, и после этого богиня проспала очень недолго. Сон отступал медленно, и изящная ручка начала шарить по постели в поисках кориного страстного истязателя. Только когда Плутона не удалось нашарить вслепую, златоволосая прелестница разлепила веки и обнаружила себя в постели одну. Место, где лежал Аид, не успело остынуть. Значит ушёл недавно. Натянув на себя покрывало, Персефона приподнялась, осматривая царскую спальню. Наверное, жених бы посмеялся, ведь глаз богини примеривался к тому, где можно будет поставить колыбельку. О том, чтобы ребёнок спал с ними, не могло быть и речи. С таким накалом страстей боги явно не скоро насытятся друг другом, если это вообще хоть когда-нибудь произойдёт. Интересно, а из чего делают детские кроватки здесь? Камень холоден и груб, хорошо обработанное дерево подошло бы больше. Хотя, хах, здесь... Успев пройтись по тропам подземного мира, Кора не встретила ни одного ребёнка. Правильнее было бы сказать, а делают ли здесь вообще такие вещи? Если нет, то весенняя дева обратится к поверхности. Отчего-то у богини плодородия не возникало ни малейших сомнений в успехе, она твёрдо знала, что детские вещи им понадобятся, потому что она точно понесёт от будущего мужа. Пророческим даром Кора не обладала, наверное, это было что-то сродне женской интуиции, а, может, богиня считала, что уж она-то особенная и утрёт нос всем, кто был до неё, заодно развеяв миф о бесплодности Плутона. Да, вы не думайте, Праксидика хоть и отличалась нравом что от Деметры, что от Зевса, но оставалась их дочерью и кое-что ей всё-таки от родителей передалось. Например, чувство собственной важности. С самооценкой у богини было всё в порядке ещё тогда.
В дверь робко постучали, и Персефона метнулась натягивать длинное дымчатое платье, подаренное Аидом.
- Войдите.
Кое-как поправив то гнездо, что оказалось на голове после бурного времяпрепровождения в постели, Праксидика обратила внимание на вошедшего. Это был тот самый юноша, что нашёл подаренный ей царём нарцисс, который снова красовался в волосах богини.
- А... Аскалаф, кажется? Благодарю тебя, что нашёл мой цветок. - весенняя дева тепло улыбается, ловя взором следы смущения на чужом лице, - Где же Аид? Я, похоже, заспалась и не застала, как он покинул меня.
Преданный царский садовник сообщил, что владыка отбыл по делам рабочим, а ему было велено беречь сон его избранницы и сообразить Коре по пробуждении прогулку по саду. Встретить в столь мрачном месте цветущие островки красоты и жизни - настоящий алмаз среди гор железной руды. Богиня согласилась посмотреть на вверенный Аскалафу участок. Возможно, её знания и умения помогут этому месту зацвести ещё ярче и пышнее. Однако, к своему стыду, Персефона очень быстро потеряла их с садовником нить разговора, задумавшись, пока они шли вдоль аккуратно подстриженных кустов. Думала она о том, что тянуть нечего и после прогулки надо пойти и объявить о своём решении публично. Весь дворец часами ранее слышал прекрасно свидетельства того, что меж богами завязалась крепкая физическая связь. Таковые у Аида имелись и до неё, с формальной точки зрения это ничего не значит. А вот о связи сердечной ведомо покамест было лишь им двоим. Но Кора считала правильным, что вначале признание Плутон получил интимное, не формальное, то, которое богиня не смогла бы в таком виде обнародовать, но которое несло в себе большую глубину и всю искренность её чувств к нему.
- Вот что... - златоволосая красавица прервала рассказ аидового слуги о том, что ещё он тут пытался сам взрастить, - Ты отправляйся прямо сейчас в тронный зал. Пора сообщить при свидетелях о моём окончательном ответе твоему царю. Я вскоре прибуду туда следом.

Подпись автора

графика © майгель

Когда Аскалаф покинул её, Персефона огляделась в царском саду. Пока она шла рядом с садовником и размышляла о них с Аидом, то практически не замечала зеленеющей красоты вокруг. Большое дело для места, где царствует смерть. Богиня пошевелила пальчиками ног, стоя обеими стопами на мягком зелёном ковре. Главный вход через массивные двери, ведущие во дворец царя загробного мира, смотрел на пустынную каменистую равнину. Никто из прибывших душ перед судейством не мог лицезреть этот сад. Должно быть, он для услады глаз одного лишь Аида. Коль так, то невеста хотела тоже посадить здесь островок красок, которыми будет любоваться будущий муж. Тогда Персефона ещё не знала, сколь часто любоваться... вспоминая об отобранной у него супруге.
Склонившись над травами, Кора обе ладони положила на землю, чувствуя глубоко под камнем биение жизни. Не даром говорят, что Плутон способен даровать плодородие из недр тверди. Там есть жизнь. Меж пальцев весенней девы стали пробиваться тоненькие стебельки, чтобы затем распуститься нарциссами. Эти цветы навеки будут носить особый символизм для этой пары. Но до сего момента их не имелось в царском саду. Персефона не сомневалась, что садовник позаботится о них даже тогда, когда у неё самой не будет находиться времени на уход за местными растениями. Богиня надеялась, что этот небольшой подарок Аид сочтёт красивым и приятным для себя.
Уже поднимаясь, златоволосая красавица разобрала некий злобный шёпот на грани слышимости для уха. Он как будто шёл отовсюду, даже из-под её ног. А затем где-то совсем рядом послышались хлопки крыльев. Памятуя о том, что тропы Гадеса таят даже для неё, царевой невесты, опасность, Кора поспешила вернуться во дворец, тем более, что её наверняка уже ожидали там - уж больно шустро скрылся Аскалаф. Лишь за крепкими стенами богиня выдохнула и ощутила себя в безопасности, а хлопки крыльев стали отдаляться. Что это было? Или... кто? Почему в тех словах ей почудилось что-то про вину и про то, что за свою жестокость ей придётся поплатиться, потому что в подземном мире каждому воздаётся по заслугам, будь то смертный или же целый бог? Персефона ничего не понимала, хотя сердце кольнуло тревогой. Пока что смутной. Она ведь ничего плохого не сделала и никому вреда не причиняла. Но об этом Праксидика сможет подумать потом. Может, Плутона спросит. Уж он-то наверняка знает обо всём, что творится в его царстве.
Богиня прошла коридорами, даже не сразу царскую спальню найдя и немного заблудившись. Комнат, благо, не так много, но ведь дочь Деметры в принципе не была привычной ко дворцам. Их с мамой дом больше напоминал этакое естественное убежище из деревьев, кустарника и листвы. Они обе предпочитали быть ближе к земле и к растительности, черпая оттуда силы и давая ход новому цветению. Выйдя к тронной зале, Кора ощутила, как все взгляды сошлись на ней. Рядом с царским троном стоял Аскалаф, с лица которого не сходила улыбка, а вот в небесно-голубых глазах Диса читалась тревога. Подходя к подножию золотого трона, выкованного её братом Гефестом, Кора тепло улыбнулась избраннику. Ни к чему нервничать - богиня плодородия держит своё слово и не передумала. Ей не страшно разделить с владыкой подземного мира жизнь во мраке средь мертвецов. Их любовь и здесь будет сиять совершенным алмазом, а дочь Деметры привнесёт дыхание новой жизни в место, где должно бы быть лишь тлену.
- Уважаемые судьи и остальные придворные, я прошу вас ненадолго прервать ваш труд, дабы могла я призвать вас в свидетели, давая вашему царю ответ на предложение руки и сердца. - встав рядом с троном Аида и обратившись лицом ко всем остальным, Персефона встретила выжидательную тишину, нарушаемую лишь шелестом туники самого Плутона, подошедшего в ней. Она вложила свою руку в его раскрытую к потолку ладонь и несильно сжала, улыбаясь теперь одними глазами. Официальной части всё же надлежит сохранять формат серьёзности.
- Царь Аид, сын Кроноса и Реи, в этой самой зале ты поклялся в любви ко мне и предложил стать женой твоей и царицей твоего царства, заверив, что не было дано тебе отказа от отца моего, Зевса. Я отвечаю тебе... - тут сочная зелень глаз Коры обратилась к лицу избранника, - ...согласием. - даже надобность соблюдения всех формальностей не помогает царской невесте сдержать улыбку, - Я выйду за тебя, Аид. Разделю с тобой бремя правления и жизнь в мире мёртвых. Клянусь всем сердцем беззаветно любить тебя, быть тебе покорной, верной и преданной женой. И... - потребовался короткий вдох, как если бы богиня собиралась нырнуть очень глубоко и пути назад не будет, - ...и как того требует долг любой царицы в любом известном царстве - подарить Гадесу законного наследника.
Это было серьёзное заявление при свидетелях. То, что она сказала в их спальне - лишь между ними. И Аид ответил, что и без детей будет счастлив со своей избранницей. Но Кора была в себе уже тогда настолько уверена, что решила продемонстрировать сразу всю серьёзность собственной позиции и своих намерений касательно союза с богом мёртвых. Судьи, что наблюдали за каждым мигом её ответной клятвы, на мгновение все как один поменялись в лице. Заявление громкое и неожиданное. Никто здесь не ждал появления у Аида потомства. Но богиню не смутила эта краткая заминка. Напротив, черты Коры стали менее мягкими, а взирала она на свиту почти сурово.
- Теперь же, дорогой царь, нам потребуется Гименей для церемонии бракосочения. Не велишь ли послать за ним? Зная, что нечасто ему доводится бывать в подземном мире по долгу собственной службы, он, должно быть, удивится приглашению.
Через некоторое время Кора покинула залу. Ей тоже надлежало подготовиться, в том числе жених заверил, что для грядущей церемонии будет приготовлено для невесты другое платье. Но пока что она решила выйти обратно в сад - хотелось посмотреть, как распустились без неё нарциссы. В уходе за цветами весенняя дева хотела угомонить собственное волнение, берущее начало не в неуверенности, а в том, что совсем скоро она станет женой и царицей. И её жизнь никогда уже не будет прежней.
Хлопки крыльев, что ранее, казалось, слышны были совсем рядом, на сей раз прогремели прямо над златокудрой головой, после чего когтистые лапы впились в хрупкие женские плечи и уволокли богиню в высь, в темноту. Лишь вопль ужаса успел раздаться в царском саду.

Подпись автора

графика © майгель

На душе было так тепло, легко и радостно. Богиня чувствовала, что смогла бы взлететь выше солнца на одной лишь силе всепоглощающего чувства к подземному царю. Персефона не хотела думать сейчас о возможных последствиях своего выбора, как именно она будет справляться хотя бы и со взятыми на себя обязательствами по деторождению, не говоря уже о том, чтобы подумать, а как отнесётся к выбору дочери матушка, которую теперь, видимо, просто поставят перед фактом. Дочь вышла замуж. За подземного царя. Жить теперь будет в Гадесе, во мраке. Конечно, Кора была уверена, что Аид не воспротивится тому, чтобы жёнушка виделась с Деметрой. Праксидика не могла подумать, что день её бракосочетания посмеет кто-то омрачить. Посмели.
Цепкие когти впились в хрупкие женские плечи, оцарапав но, благо, не пробив кожу насквозь. Правда, боль эта множилась, потому что златоволосая красавица задёргалась, точно заяц, пойманный в силок. Она кричала, она звала любимого, но сгустившаяся вокруг тьма словно проглатывала любой звук, голодно и безвозвратно поглощая, точно песок - воду. Даже хлопки крыльев. Подземная тварь тащила её всё выше и выше, а затем её резко отпустили. Не так уж далеко богиню подняли, но падение ей показалось вечностью. Кору охватил ужас, потому что кругом темень, никого нет и она не понимает, куда падает. Что ж, вода её остановила. И удар показался именно ударом, как если бы её тело "поцеловалось" с твердью. Барахтаясь, почти уже захлёбываясь, весенняя дева как-то всплыла и хорошо, что не ударилась о камни. Дно всё же оказалось далековато.
- Аи-и-ид!!!
Водный поток вначале показался ей достаточно тихим, но впоследствии река словно ускорилась. Как если бы... Как если бы впереди имелся обрыв, с которого та опадает куда-то ещё. Персефона постаралась грести, уцепиться хоть за что-то. Даже нашарила в середине потока возвышающуюся скалу или просто большой камень. Обломала ногти, цепляясь пальчиками за мокрую поверхность мокрыми же руками. Но река смыла её дальше, а затем швырнула в голодную бездну. Перед этим Персефоне показалось, что она увидела три жутких бледных лика. Шипевших злобно и мстительно женщин. Их взгляды горели огнём мщения. Тогда Кора ещё не могла понять, что ей уже сейчас воздают за преступление против родительницы. Что Деметра на поверхности сгубила урожай и не бланословляет более растительность на плодородие и рост. Что горе матери урожайного изобилия и земледелия грозит людям голодом и смертью. Что их с Аидом любовь может обернуться настоящей катастрофой на поверхности. Она не знала. Только очень боялась, падая в новую неизвестность.
Честно говоря, богиня не помнила, как именно оказалась на каменистом берегу. Как река её вынесла, как только воды не наглоталась или вовсе не утонула. Праксидика ударилась головой о камни. Поняла это по боли и по тому, что когда коснулась затылка, то ощутилв, что пальцы как будто немного липкие. И на языке ощутился металлический вкус, когда очень осторожно лизнула пальчик. Голову то ли разбила, то ли просто ушибла. В любом случае, она всё ещё ничего не могла разобрать перед самым своим носом. Наощупь поползла вперёд, кое-как даже поднялась на ноги, обнимая себя за плечи и трясясь, точно берёзка под морозным ветром. Кстати, откуда-то в самом деле веяло. Не то чтоб сильно, но богиня вымокла до нитки и готова была просто сесть на твердь и расплакаться от бесстилия. Она тонко-тонко позвала любимого по имени, но ей показалось, что тьма вновь пожрала все звуки, даже эхо нигде не отозвалось. Кругом звенела лишь тишина. Давяшая, душащая, вязкая, как болото. А тьма казалась жуткой и живой. Глазу чудилось, что там впереди различимо некое движение. И одновременно боязно, что это зверьё местное. Кора ведь помнила, где находится. И что кругом местными тропами бродит хищное дикое тварьё. Возможно, пришли на запах свежей крови и жаждут вкусить свежего нежного мяса.
- Помогите...
Почти хныкала богиня плодородия, идя куда-то наугад, едва волоча босые ноги. Один раз она совсем рядом ощутила, как мимо неё что-то пронеслось. Как будто даже то ли хвостом, то ли конечностью по икре мазнули. Но ощущение столь мимолётным оказалось, что Персефона лишь вздрогнула и даже осталась неуверенной, что её в самом деле кто-то коснулся.
В уголках глаз быстро стало солоно. Слёзы подступили сами, как ни пыталась царская невеста сдержать рыдания. Что ж, если кругом чудовища, то они её и без этого прекрасно видят и чуят. И если они столь быстры, то у Коры нет ни одного шанса ни отбиться, ни уверенуться. Ей в шею вцепятся раньше, чем дочь Деметры даже просто сможет хотя бы поднять руки в защитном жесте. Влажные дорожки пролегли на не полностью высохших щеках, глаза даже немного щипало и перед ними сплошная пелена. Да толку-то? Что так, что так не видно ничего.
А затем златоволосая просто во что-то врезалась. Во что-то живое и тёплое. Она успела это понять, когда первым делом нашла неведомое препятствие лбом и кожей ощутила живую плоть. Богиня упала на землю, ободрав и зашибив колени. Там же Кора сжалась в комок, не зная, в чудовище впилилась или в бога, или в самого Кроноса, который не побрезгует перекусить дочерью Зевса. Это позднее Кора будет деловая расхаживать по дворцу и блистать, как настоящая царица. Но в тот день, в их с Плутоном день, Тартар второй раз встретил пищащий от бессилия и страха плачущий комок.

Подпись автора

графика © майгель

Намёки первостихии богиня понимает не сразу, а когда осознаёт, о чём тот речь ведёт, то лишь гуще заливается краской. Из уст Тартара такие намёки звучали едва ли не как откровенная пошлость. И Персефона совершенно не была настроена обсуждать, каково ей было в постели с его приёмным сыном. Не его ума это дело, это их с Аидом личное. И возмущение явственно просквозило в протестующем взгляде царевой невесты.
- Я... не буду обсуждать с тобою нашу с Аидом личную жизнь. - почти буркнула весенняя дева. Он бы ещё уточнил, какая позиция ей особенно пришлась по вкусу. Кто-то, вероятно, послал бы наглеца и покрепче, но своей матерью Кора была взращена нежным и воспитанный цветочком, не имеющим шипов, а потому особенно ревностно оберегаемым. А старик словно увильнул от ответа, сместив ракурс теперь уже на неё саму и её чувства. И вновь богиня ощутила укол оскорблённости, потому что разве ж стала бы она водить за нос Плутона и согласие своё на брак давать без искренних чувств? Давайте по-честному, трон подземный не прельщал даже предприимчивых охотниц до власти, а её и подавно. Дело было вовсе не в царстве и не в положении. Дело было в том, что сердце дочери Деметры откликнулись на аидовы любовь и желание. Она пошла за ним в вечный мрак и готова была здесь остаться по доброй воле, чтобы быть источником его счастья. Не это ли высшее проявление любви?
- Люблю. - Кора ответила очень серьёзно и не считала, что стоит к этому что-то прибавлять, потому что если Тартар сам не разумеет, то и объяснять, скорее всего, бесполезно, - Я отныне его. А он мой.
Может, и хорошо, что первостихия посчитала нужным самоустраниться от торжества. Ей вновь в его компании стало неуютно, потому что бог был таким странным и жутким. Полной противоположностью самой Персефоны. Если бы окружающая тьма решила пожрать её, то встревоженный жених обнаружил бы на этих камнях лишь обглоданные кости возлюбленной. Но само присутствие хозяина Бездны отгоняло зверьё и сдерживало все жути, которые могли причинить Праксидике вред.
Тартар едва успел бросить ей то ли совет, то ли предупреждение, то ли напутствие, когда Аид нашёл свою пропажу и та впорхнула в его объятия, ища спасения и защиты. Она льнула к нему и куталась в царскую заботу, обласкиваемая обещаниями. С Плутоном ей было спокойнее всего.
- Я так испугалась. - созналась богиня, когда жених повёл её на выход. Она даже не оглянулась на предыдущего собеседника, однако ж запомнила его последние слова, - Не поняла, почему меня схватили и кинули в реку. А потом воды вынесли сюда. Тартар нашёл меня и отогнал чудовищ. - взволнованно рассказывала весенняя дева, зная, что уж любимый её переживания не проигнорирует, - А ещё я пригласила твоего "отца" на церемонию, но он отказался.
За вратами худшей и страшнейшей из тюрем даже дышалось легче, хотя тьма всё ещё клубилась вокруг них, разгоняемая лишь факелом царя. Они успешно добрались до дворца, где уже вовсю шли приготовления и даже Гименей уже прибыл. Нечасто его приглашают скрепить союз кого-то в подземном мире. Аид отвёл её в их опочивальню, где богиня вновь прижалась к нему, сладко и тягуче отвечая по поцелуй. Это всё бы закончилось вполне ожидаемо, если бы их не ждали в тронном зале. После свадьбы успеют ещё смять все простыни на царском ложе.
- Я тоже очень жду этого мгновения. Когда мы станем едины. - молодая зелень глаз лучится теплом, предназначенным лишь одному мужчине. Её мужчине. Персефона не хочется, чтобы он уходил, но ей пора было обрядиться в соответствии с событием, а потому вскоре вокруг неё уже вились нимфы и иные из них смотрели с откровенной завистью, чего тогда Кора предпочитала не замечать. Не думала о плохом, ведь это их день и всё должен быть торжественно и идеально.
Через полчаса невеста покинула покои, сверкая белизной и золотом платья. В её волосах оказались нежных оттенков ленты, создавая видимость причёски. Под сопровождавшие её взгляды судей и иных богов-хтоников Кора поднялась к самому трону по ступенями, где её уже ждали будущий муж и Гименей, который, казалось бы, пришёл в шоковое состояние, видя перед собой в качестве невесты Плутона не кого-нибудь, а дочь Деметры. Увы, по ту пору ни он, ни кто-то ещё из богов Олимпа не обращали внимания на страдания одной из двенадцати.

Подпись автора

графика © майгель

Порою счастье в неведении. Персефона не ведала, что её пропажа стала причиной бедствия на поверхности. А, узнай она, и, скорее всего, церемония бракосочетания омрачилась бы дурными вестями. Богиня не желала людям голодной смерти и ужаснулась бы, услыхав о том, что её матушка оставила свои обязанности, поглощённая горем потери. Не знал никто и о том, что Геката, которую вечно вспоминал подземный царь в час нужды, единственная, кто внимательно следит за Деметрой, проявляя внезапную то ли богиньскую, то ли материнскую, то ли просто женскую солидарность, а помощь её в дальнейшем обернётся горем для царственной четы.
Персефона радовалась этому дню, лучась чистым счастьем - тому, которое видно зачастую лишь на лице ребёнка, хотя благодаря хозяину этих владений уже перестала быть девушкой. Аид подарил ей шикарное платье для церемонии, а тронный зал благоухал и красовался цветочными гирляндами, добавившим живости судилищу усопших. Наверное, всё это смотрелось неестественно - праздник в мире мёртвых, со славу семейных ценностей. Приток сюда душ остановился, массивные ворота закрыли, а судьи отложили свою работу, дабы засвидетельствовать легитимность и добровольность их с Аидом брачного союза. Здесь не будет пышного мира, чтоб амброзия рекою, а за длинным столом прорва гостей с дарами. Ни шумной весёлой музыки, ни пышных проводов новобрачных до ложа. Коре ничего это не было нужно. Она смотрела в глаза Аида и видела в них тепло, коим царь мира мёртвых не славился и практически никого не одаривал. Её руки в его - связанные лентами. Любимый первый произносит клятвы и торжественно берёт её в жёны, дочь Деметры же эхом откликается "согласна" вслед за богом. После речи их соединившиеся уста становятся печатью на клятвах, и хотя Гименей завершил официальную часть церемонии, тонкие руки недавней невесты, а теперь уже жены, всё ещё обвивали шею Плутона, и Кора не в силах была насытиться вкусом его губ. Ей казалось, что всегда будет мало и захочется трогать, целовать, ласкать и отдаваться ему ещё, ещё и ещё.
Аид первым мягко отстранился, ведя её к трону, где ждал его молодую жену золотой венец - символ власти, которую Персефона разделит с супругом, а так же груз обязанностей и ответственности. Не думала доселе богиня, что доведётся ей владычествовать где-то и царством собственным обзавестись, особенно царством мёртвых. Но вот же - стоит теперь перед своим господином и супругом коленоплеклонённая, давая клятву уже как царица этого места, беря на себя обязательства оберегать этот мир и всех, кто в нём, править справедливо вместе с законным супругом, чтить и соблюдать законы Гадеса, распространяющиеся на всех, в том числе на царскую чету. Уже тогда венец показался ей тяжёлым, ведь, вопреки легкомысленной наружности, Праксидика понимала всю серьёзность своей новой роли. И она не подведёт ни подданных, ни тем более любимого.
Выпрямившись, она подходит ближе к краю верхней ступени и принимает клятвы со стороны подданных Аида и их коленопреклонение. Отныне они так же служат и ей. Лишь после всех церемониальных частей богиня заняла трон рядом с аидовым. В честь праздника обычно принято веселиться, пить, плясать, наслаждаясь обществом друзей и гостей. Но они ведь царствуют не на Олимпе. Плутон благодарит Гименея, следом за ним и его супруга, а затем велит более не задерживать поток душ, открыть двери и возобновить все процессы на судилище. Кора покамест не столь много знала об этой части обязательств и молча наблюдала за тем, как входит очередная бледная тень человеческой души. Счастливая улыбка на таком процессе вряд ли уместна, но она ещё долго не сползала с лица богини, а когда сползала - тень её спряталась в уголках губ и во взгляде, который она нет-нет да возвращала Аиду, отвлекаясь от того, что творилось перед их тронами. Наверху близилась полночь, когда Кора уже начала нетерпеливо ёрзать. Это было неизбежно, ведь легконогая богиня плодородия привыкла к более подвижному образу жизни и к более быстрому. Здесь же время тянулось медленно, порою почти замирало. Мёртвым некуда торопиться. Они же мертвы.
Когда же Аид поднялся со своего трона, Кора, пожалуй, слошком резко и как-то совсем не царственно подскочила следом, подходя ближе к нему и, следуя жесту царя, вкладывая свою руку в его. Работа в этой зале никогда не прекращалась и они могли бы ещё долго так сидеть. Как царица, Персефона должна была привыкнуть к такому образу жизни, потому даже томительное ожидание, угнетавшее её деятельную и активную натуру, было полезно. Плутон объявил судьям о том, что далее они могут продолжать без них, и удалился вместе с супругой по коридорам дворца. Стоило им оказаться вне тронного зала, как Кора почти на бросилась на мужчину, прижимаясь и словно подталкивая к обсидиановой гладкости стены, горячо целуя и обвивая шею руками. Отцепить оказалось задачей непростой, потому пришлось нести богиню на руках до спальни.
- Думала, сама скончаюсь, пока дождусь твоего решения удалиться. Соскучилась по твоему теплу. - шепчет этот дивный и уже не такой невинный цветочек в зацелованные губы старшего из сыновей Кроноса. Настоящая пытка - их троны совсем рядом, она может любоваться гордым профилем любимого, ловить его взгляд, дарить улыбки, но не касаться. Тогда ей казалось это неуместным. Зато теперь дорвалась, оглаживая волосы Плутона, его немного колючие щёки, шею. Не прекратила этого делать, даже когда он донёс и сгрузил свою ношу на простыни. Шустрая богиня сама уже начала дёргать за край его туники. Царь в их спальне совсем неуместно слишком одетый.
- Мне показалось... Когда я вошла, у тебя в самом начале взгляд был такой... озадаченный и как будто недовольный. Что-то случилось? - водя пальчиком по его ключице, интересуется красавица, заглядывая Дису в глаза. А затем, как оно и бывает по молодости, когда пытаешься успеть всё, соскакивает на новую тему, - Поверить не могу, что я теперь не просто твоя избранница, но жена. А ты.... мой муж... Мой муж. - даже когда голос стих, губы ещё шевелились - богиня словно пробовала эти слова на вкус снова и снова, а потом облизала эти самые губы. Теперь он её, а она его. Отныне и до скончания времён, - Сегодня нет никого счастливее меня, так и знай.

Подпись автора

графика © майгель