Приходить к Эрлику без предварительного предупреждения всегда было несколько рискованно. Во-первых, никогда не знаешь, в каком настроении его застанешь. Придешь, а он в своем творческом гении завис на пару суток, тут хоть на трубе играй, ничем не отвлечешь. Во-вторых, потому что у него было трое детей, все девки, а от баб, как известно, одни проблемы. У этих было одно преимущество: они были смертные, а значит, рано или поздно умрут, избавив отца и дядьку от своего навязчивого, громкого и суетного присутствия. Но все равно племянниц Эрлик предпочитал любить на расстоянии. Желательно на очень большом. Возможно, именно поэтому они с братом жили на разных концах города. Наконец, в-третьих, к Кудаю домой не стоило приходить без предупреждения из-за всех его потрясающих изобретений, ценность которых, конечно же, была велика и для их компании, и для всего мира, но все-таки взрывалось, рушилось, ломалось и угрожало убийством все вокруг в разы чаще, чем пахло цветочками. Так как жизнь мужчине все еще была беспредельно дорога и значима, он обычно сначала звонил брату, называл точно время прибытия, а затем еще на двадцать минут задерживался в авто перед домом, словно желая убедиться хотя бы в том, что его прелестные племянницы покинули небезопасную территорию, а значит, не смогут свести его с ума.
Но сегодня было совсем другое дело. Совсем-совсем другое дело. Эрлик прилетел в Горно-Алтайск в состоянии между сумасшествием и бешенством. После разговора с этой рыжей сукой, он чувствовал себя человеком, который готов и склонен к тому, чтобы разнести на куски весь мир. Начать, как водится, следовало с Москвы, ведь все на периферии знали, что источником всего зла является именно столица, а не какой-либо другой город. Но во-первых, на это сейчас не хватало сил. Во-вторых, он все еще не был главой их пантеона, а значит, не мог принимать эти решения самостоятельно. Вот почему он сразу же поехал к брату, намереваясь любыми путями убедить его в том, что эти зарвавшиеся славяне достойны самой ужасной кары, на которую они способны. Неважно, что способны они сейчас были крайне не на много по всем тем же причинам, которые стесняли и другие пантеоны. Важно, что им надлежало хотя бы попытаться проучить тех, кто по его плану мог и должен был стать им союзником, а стал врагом.
Эрлик пытался убедить себя всеми силами в том, что он поговорил только с одной богиней, что ее мнение – не мнение всех представителей пантеона, что Перун может быть куда вменяемее и что в крайнем случае можно пойти на союз с Велесом, но в действительности он не мог отрицать одной важной истины. Его отбрила и опрокинула баба. Какая-то богиня, которая вообще по всем славянским канонам должна сидеть у прялки и помалкивать, не переча мужчинам. Каноны, конечно, говорили, что не перечить она должна своему мужу, а не всем мужчинам вообще, но эту деталь Эрлик благоразумно опускал, потому что его идея была не так уж и плоха. В конце концов, они все здесь страдали из-за недостатка веры и славяне были погаными лицемерами, если утверждали, или думали об обратном. По самолюбию больно ударила и самоуверенность Мокоши, и то, что она не считалась с ним вообще никак, глядя в буквальном смысле, как на мусор, которым он и был с ее точки зрения только потому что не относился к ее пантеону. На самом деле, она смотрела на него так вовсе не поэтому, скорее всего, а потому что он весьма бесцеремонно себя вел и вторгся в ее жизнь и личное пространство, но Эрлик сложно признавал за собой ошибки, а чаще всего вообще их не видел.
Полный праведного негодования из аэропорта он отправился прямиком к брату. Хорошему настроению не способствовал ни долгий перелет, ни прошедший разговор, ни вырисовывающиеся перспективы. Эрлик был полон негодования, злости и гнева, он готов был рвать и метать, так что водителю повезло, что за много лет он научился главному – молчать.
Доехали они очень быстро, хотя по февральскому гололеду это было не так безопасно и осторожно, как обычно. Не убились, на том спасибо. Высокий забор особняка, который Эрлик сам же и проектировал, потому что брату, по традиции, было плевать, он заприметил еще задолго до того, как вышел из машины, пнул уродливого снеговика у входа и направился к воротам. Гениальная электронная система безопасности была спроектирована и реализована самим Кудаем, сомневаться в ее безупречности не было никаких причин, так что через мгновение после того, как глазок смотрит на него, Лиза, названная в честь какого-то дурацкого сериала прошлого, распахивает перед ним дверь, громко приветствуя. Эрлик недовольно бормочет себе под нос, что-то вроде «всегда одно и то же», вытирает ботинки у входа, снимает их и поднимается в просторный холл. Дома тихо и это плохой знак. Значит, брат у кого-то из племянниц.
Пыл сразу же подостыл, желание свалить стало почти невыносимым, но злость все равно была сильнее. Мужчина прошел пару коридоров, прислушался и по оглушительному визгу понял, что идти надо в комнату младшей. Здесь-то он и застал ее, висящую на люстре и ее блистательного папочку, который пытался разобраться с этой проблемой. Сколько раз он говорил брату? Нет детей – нет проблем.
- Привет, - не собираясь тут расшаркиваться, мужчина приветствует сначала зареванную племянницу, потом хлопает по плечу брата, а потом падает на маленькую принцессочью кровать, предварительно отодвинув балдахин, - Никогда не пытался вернуть их обратно матери, или на крайний случай, сдать в детский дом? – мрачно интересуется Эрлик, - Но сейчас не об этом. Я приехал к тебе поговорить о славянах.

Подпись автора