Ирония ироний - в тот день владычица путей чувствовала себя безнадёжно потерянной. Для этого царства, для мира людей, даже для себя самой. Если раньше тьма Гадеса казалась ей липким паразитом, стремящимся забраться в самую её божественную суть, то после одной маленькой "смерти" глубоко в брюхе подземного мира под кожей скреблась Урания. Слабенько так. Точно под толстый лёд провалился ребёнок и теперь тщетно молотил кулачками снизу. Его там едва видно и уж тем более почти не слышно.
Теперь уже Трёхликая в своём бесформленном хитоне расползлась на берегу Стикса неказистой чёрной кляксой, глядя на чёрную гладь и видя там самый ненавистый образ из всех. Она тёрла мертвенно-бледное лицо руками, то ли пытаясь стереть с него эту отвратительную маску, то ли чтоб щёки дали хоть немного румянца. Но по-прежнему выглядела, как свежеподнятый некромантом труп. Вычерненные волосы сливались с хитоном и терялись на нём, так что казалось, что богиня вся укутана собственными волосами, как в паранджу. Где-то рядом крутилась Мелания - она первой заметила, что с хозяйкой сотворилось что-то такое, что она теперь сама не своя. Но не в силах была помочь ей.
Метаморфоза, которая последовала за принятием Гекатой своей нынешней хтоничности и теперешней принадлежности миру мёртвых, стала причиной разрыва некогда очень тёплой парной связи с царём Гадеса. Когда богиня пришла к нему в том образе, который мир его пережевал, переварил и выплюнул обратно, то он не узнал её. И поразился настолько, что и слова вымолвить не мог. Звёзды её матери, которые более не могли бдить за дочерью, скрытой в подземельях, ей в свидетели - Геката дорожила их связью и пыталась сохранить то, что они построили после того, как она приняла ухаживания Плутона. Но когда к тебе возвращается словно бы и не твоя возлюбленная, а другая женщина, чьи черты ты не узнаёшь, но вынужден принимать как ту самую, которую недавно так жаждал, это очень сложно и тяжело. Ведьма оставила царя не потому, что охладела сердцем или не хотела ждать, когда он примет её новой. Она ушла, потому что поняла, что по-прежнему у них не будет, потому что она больше не та женщина, какой была на старте их отношений. И не могла этого изменить. Аид тянулся к свету, его привлекал образ Небесной богини. А Геката... она теперь даже пахла так же, как он. Чудовища местные перестали на неё пытаться наброситься, даже если она шла без своего факела. Напротив, давали дорогу и поскорее убирались прочь. Боялись. Как если бы чуяли монстра посильнее.
Финальной точкой стал выход к людям. Урания и раньше поднималась наверх, её образ пусть не всеми по-прежнему воспринимался, но порою к ней взывали, чтоб путь указала, и богиня направляла путника, благословляя его на добрую дорогу. Когда же при свете солнца предстала расколотая и сшитая заново Тривия, все люди в округе поспешили убраться подальше от хтонической богини. Никто не был рад увидеть чёрные крылья Танатоса. Страшатся они горящих огнём глаз Харона. Ужасаются виду одних только статуй Аида. И Гекату... Гекату теперь тоже боялись. Появление проводницы умерших служило скорее знаком беды. Трёхликая с отсутствующим видом спустилась обратно, проглатываемая открытым ею входом в Гадес. Лишь здесь она получила ключи, которые давали ей право прохода в любой из миров древнегреческой мифологии. Правда, теперь её там никто не ждал и она была больше не нужна ни олимпийцам, ни людям. Одна из множества злых ироний в её жизни. Она спустилась и уже долгое время сидела у реки, потому что руки опускались и совершенно ничего не хотелось делать. Даже по долгу новой службы.
Где-то в голове злое хтониевое шипение науськивало, что зря оставила царя. Надо было околдовать и дожимать до логического финала - не в пещере бы жила, как животное, а во дворце. На царском ложе бы нежилась, покрываемая поцелуями мужа. А вот это благородство можно засунуть себе в задницу, никто за него благодарен не будет и вряд ли оценит. Но Геката, пока ещё как-то удерживала баланс между своими ликами, не смогла бы так поступить с Аидом, с которым они расстались друзьями. Он не заслуживал того, чтобы быть использованным ею. Богиня ведь приняла его совсем не для того, чтобы пробраться к тёплому месту - ей нравился он сам и время, что они проводили вместе. Оно было прекрасно, множество тёплых воспоминаний оставило в жизни её. И это время прошло. В будущем ведьма не сразу, но придёт к выводу, что счастье, как постоянный аспект, живёт лишь в памяти. Пока ты помнишь, всегда сможешь найти моменты из прошлого, которые согреют душу. А что до настоящего - всё проходящее и уходящее. Ни за что нет особого смысла держаться, раз даже бог не может быть уверен, что завтра он останется прежним. Горький опыт склонил чашу весов в пользу стиля жизни carpe diem и отсутствия планов.
Жизнь в подземном мире здорово её покорёжила, и раны заживать будут ещё долго. А пока... А пока зовут её уже - парочку мразей сопроводить в самое жуткое место в Гадесе. Их приговорили к вечным мукам в Тартаре, а значит путь её лежит к медным вратам. Ведьма поднимается и уходит о реки практически бесшумно и после суда забирает две тени умерших, ведя их в свете своего зачарованного факела. В Тартаре, кстати, её не боялись. Как и она перестала там опасаться каждого шороха. В бездну богиня входила как к себе домой, не страшась ни падения вниз, ни кромешной тьмы, ни хозяина темницы для худших из худших.
Возле самых медных врат богиня повесила факел на держатель, вделанный в каменную стену, и не без труда отперла и отворила одну из тяжёлых дверей, пропуская внутрь души. Одна, правда заартачилась, увидев обрыв, с которого падать год под свист местных ветров в кромешном мраке, слыша вопли тех, кто уже отбывает наказание. Трёхликая закатила глаза и просто ногой спихнула обоих вниз. Ей совершенно не до чужих нежных чувств и страха. И никакого сочувствия богиня более не испытывала насчёт мертвецов. К несчастью, совершая эту манипуляцию, умудрилась ещё и ключи обронить у самого края. Ай-яй. Это было близко, хотя путешествующей по теням не составит труда быстрее всех оказаться на дне бездны и даже впотьмах найти клятый артефакт. Лень тратить время на это только.
Когда женщина наклонилась, то ушной раковиной ощутила тёплое дуновение совсем рядом. И это точно был не ветер. Не говоря уже о знакомой ауре.
- Тартар, - сухо обратилась Тривия, не глядя, - Подкрадываться ко мне сзади и дышать в ухо, как маньяк, - это не обязательная часть приветствия, уверяю тебя.

Подпись автора

Тартар... Геката, будучи изначально богиней, даровавшей благосклонность той или иной стороне в военных конфликтах, успела навидаться всяких пренеприятных картин. Но самая глубокая Бездна отталкивала даже столь закалённую характером богиню, как она. К медным вратам Урания приближалась осторожно, заходила быстро и всегда вынимала ключи, опасаясь оставить их в двери, ибо если та захлопнется, а отпереть окажется нечем, то лишь сам одноимённый владелец Тартара сможет освободить её. Учитывая характер их первой встречи, переговоры вышли бы теми ещё. Когда Аид узнал, что новая владелица ключей и проводница умерших отводит душу в Тартар, то лично прибыл к медным вратам и как раз вовремя. После попадания внутрь Урания оказалась во власти фантомных ощущений и даже слишком правдоподобных иллюзий. Тартар как-то нащупал то, что до сих пор зияло в душе богини нарывом - её падение. Он ковырял этот момент, тыкал тупой сучковатой палкой, точно ребёнок, которому интересно посмотреть на реакцию. С его подачи Геката пережила тот ужас не просто заново, а с как будто многократно преумноженной болью отнюдь не физического характера. Странно, но когда она столкнулась с ним теперь, то не ощущала обиды или желания воздать ему за издевательства. Во всяком случае, та часть, которая принадлежала Хтонии, а теперь она стала ведущей. Подземная богиня по-звериному тянула носом воздух, желая почуять словно бы и не запах первостихии, а угрозу с его стороны. Но нет. Первый асоциал древнегреческого пантеона лишь любопытствовал и изучал. Тогда тоже было так, но Тартар оказался более напорист. Сейчас же держался на расстоянии. Интересно, его так охладило внушение от его царя? Ещё с того первого раза, когда Аид явился и несколько слукавил, отгоняя от новенькой въедливого старика отнюдь не морализаторством или открытым царским запретом так обращаться с подданной, а тем, что богиня уже занята... Потом, конечно, это в самом деле стало так, хотя Урания не планировала прибиваться ко дворцу хоть советницей, хоть подругой, хоть любовницей. Это получилось само собой. Должно быть, до Тартара ещё не дошёл слух, что парочка-то разбежалась. Не то чтобы полностью, не желая более знать друг друга. Геката и Аид решили сохранить теплоту душевную и близость, но уже как друзья и верные союзники. И богиня не спешила кричать о своём новом статусе не каждом углу. Не станет и сейчас.
Странный дедок. Даже для неё - да, дедок. Геката существовала ещё до богов Олимпа, но не была старше титанов и тем более тех, кто являлись в их пантеоне первыми, источниками всего. Тартар уточнял то, что в уточнении не нуждалось - проводница умерших всегда заглядывала сюда с душами и по иным делам не бывала. Ранее Урания бы ему так и ответила - сухо, по факту. Но подземная хтонь сочилась сарказмом и иронией и имела дурной нрав.
- Не-ет. - тянет шипяще, оборачиваясь к нему и брынча ключами. Сейчас она видела первостихию ещё лучше, чем в их первую встречу. Теперь ведьма Гадеса могла прозреть любую тьму, - Они лишь повод. Тебя пришла повидать. - смех Хтонии пока что был единоличным, но уже инфернальным. В троице совсем не святой имелся сильный диссонанс.
- А ты желал бы заиметь здесь у себя улей, вроде тех, что люди строят на поверхности? Брось, ты же первый от них устанешь, затворник. - метко отозвалась богиня, - Или охота найти новую компанию? Так поднимись наверх и с собой прихвати. Побрыкается и утихнет. - один серо-стальной глаз подмигнул Тартару. Не разберёшь, игриво, зловеще или провокационно.
Каждое сказанное слово было противно Урании, которая считала кражу плохим ходом для расширения социальных связей. Не то чтоб она в этом мастерски рубила, но кое-что понимала. Например, что похищение у человека, особенно у слабого, не способного за себя постоять, вызывает панику и страх. Не стоит так обращаться с овцами, их потом сложнее пасти. Но Хтония находила это забавным. Небольшая доля хаоса может оживить даже самое унылое место, не так ли?..
В первую встречу Геката была не слишком слоохотливой, в штыки восприняв такое издевательство над её прошлым. Хтония же прекрасно знала, что такое чёрный юмор и многим могла дать фору на этом поприще, заценив в свою очередь умение Тартара развлекаться в этой его глубочайшей дыре. Справедливости ради, в Бездне заскучать не мудрено. Одни и те же вопли. Одни и те же мольбы о пощаде. Заезженные до сведения челюстей истории мучеников, обречённых на самую страшную из возможных кар. Но старик ей скучным не казался. Тогда он подковырнул её сущность и вскрыл один большой гнойник. Теперь на его месте жирный рубец, но рядом зияла новая воспалённая уродливая рана. Это и была Хтония.
- Как дела в самой мрачной и глубокой дыре в мире? Кронос не буянит?
Могло показаться, что Трёхликая как будто продолжила из вежливости непринуждённую беседу, заодно убирая ключи обратно на пояс, но на самом деле она всё ещё пристально смотрела, изучала, оценивала, обнюхивала. Теперь сама не прочь потыкать эту рухлядь палкой и посмотреть, что будет. И в какой-то момент богиня в самом деле пришла в движение, не идя, а словно плывя по тени вместе со своим бесформленным хитоном, который казался продолжением черноты бездны равно с волосами ведьмы. Она обходила его по кругу, не в первый раз отмечая, что по меркам людей и богов Олимпа Тартар скорее больше дикое животное, чем божество. Совершенно нагой, не прикрывающийся ничем даже ради приличия, в том числе при виде дамы. Аид рассказывал, что из собственного детства помнит, как названный отец спал на голых камнях. Как, собственно, и его воспитанник, не бывший тогда царём и не имевший слуг и свиту. Тартар помнил этого выброшенного, точно мешок с мусором, малыша, ненужного, одинокого и покинутого. Первого, кого Рея малодушно не защитила. Или защитила в своей манере так, что уж лучше бы дала проглотить его муженьку. Может, разделив горе с сёстрами и братом, Аид не чувствовал бы себя впоследствии в собственной семье чужим. Тем не менее, его воспитал именно этот диковатый бородач с наклонностями социофоба и психопата. Любопытный коктейль и не то чтобы подходящий для заложения у ребёнка крепкой и здоровой психики и качеств не просто достойного бога, но и правителя, коим впоследствии стал Дис. Значит ли это, что за жутким видом скрывается нечто более ценное и интересное?..

Подпись автора

То, что нравилось Хтонии, причиняло и будет причинять боль и страдание Урании. Урании, которая на тот момент ещё не оправилась от потери Аида как мужчины, не перестала его любить и, возможно, хотела бы откатить всё назад. Но понимала, что чем дольше пропадает во мраке, тем сильнее будет становиться её хтоническая часть, чудовищная часть. Та, которая делала её новым суперхищником этих земель, потому что более мелкие монстры опасаются собратьев постарше, покрупнее и посильнее. Держать в страхе, использовать как дичь и гонять даже просто ради забавы - души эту перерождённую Гекату будут бояться совсем не безосновательно. Потому что изменения в ней произошли сильные, и она всё больше начинала быть созвучной мёртвым подземельям и даже пахнуть ими.
- Ты так уверен, что я стану брыкаться? Или тебе бы этого хотелось? - шипением целого брачного клубка змей отзывается Хтония, щуря свои глаза цвета грозового неба - вначале те словно обесцветились, утратив блеск и сияние совершенных топазов. А затем туда словно капнули чёрной краской, делая цвет темнее и насыщеннее. Наверное, если бы само это место и вера людская не сшили её в Триединую, то радужка и белки бы с концами почернели, превращая зеркала души богини в два обсидиановых омута, в две чёрных голодных Бездны. По ту пору такие изменения порывались произойти. И стоило Тартару позвать на им обоим понятном языке ту, в ком чуял родство, как от зрачков, что двумя дулами были направлены на первостихию и видели его, как если бы кругом был светлый погожий день наземный, стали сеточкой вен расходиться чёрные линии, захватывая участок за участком. Тьма расползалась по зримой области глаза, пока не заполнила ту целиком. Как и в случае с молочной белизной бельма, казалось, что эти глаза теперь совершенно не способны видеть. Но Тартар-то знал, что пусть даже смещение зрачков в этой черноте распознать едва ли представляется возможным, но женщина видит столь же отчётливо, как и сам старик.
Богиня по-звериному тянет носом воздух, вместе с запахами впитывая и то, что лежало глубже. Она чуяла находящиеся здесь души, обречённые на то, чтобы вновь никогда не переродить. Они будут заточены, покуда Тартар стоит и врата закрыты. Они больше никогда не увидят солнечного света, даже жалкого луча через замочную скважину. Хтония чувствовала, что каждое мгновение, проведённое здесь, все они без исключения страдают, истончаясь от боли и ужаса. Вначале кричат, но затем теряют надежду и гаснут. Навсегда.
"Какой вкусный страх..."
На мгновение в зазоре между губами мелькнули острые звериные зубы, и подземная хтонь плотоядно облизнулась и улыбнулась, как если бы её пригласили на знатную трапезу.
- Не все ещё пропахли обречённостью... - голодно отозвалась богиня, улавливал ноты жизни в проклятой худшей из тюрем. Старик перебил аппетит, зарываясь своими щупальцами поглубже и словно проверяя пульс у Урании, которой всё происходящее, мягко говоря, не нравилось. Ей хотелось выбежать за медные ворота и больше не спускаться в богу, который так встречает гостей. Она ему игрушка, что ли?!
Но Уранию никто не спросил, а Хтония неожиданно оказалась не оскорблена, зная, что в эту игру можно играть вдвоём, а не быть беспомощной жертвой.
- Не планировалась свадьба. Да и Аид всегда был свободен в выборе, пусть станет счастливым с неугасающей богиней.
Небесная брыкается. Она благородна и мотивы её такие же. Она считает, что ни к чему тащить за собой груз отношений, не способных повлечь за собой нечто большее. Аида где-то ещё ждёт его судьба, у неё тоже она своя. Хтония смеётся над этим жертвпнным ягнёнком, самопроизвольно приносящего самого себя на заклание. Хтония эгоистична и желает веселья, она уверена, что развлечься можно и здесь, в мире мёртвых. В отличие от Небесной, новорожденное чудовище не относилось к душам ни с осторожностью и филигранностью, ни с бережностью. И, кажется, наша девочка даже нашла себе компанию по достоинству.
Тартар так себе джентльмен. Говорит о том, что подберёт, точно богиня всего лишь вещь, которую забыл где-то хозяин или намеренно оставил. Ведь она обязательно должна стать снова чья-то, потому что если продолжит быть ничья, то впоследствии стремительно обратится в мусор. Какой женщине понравится такое обращение, когда тебя даже не спросили о твоём желании? Вот Аид был деликатен, он сразу отступил, когда Геката дала понять, что может быть против. Что ж, старикашке повезло, что Хтония больше напоминала дикого зверя, а у животных, как известно, свои фишки в этой области.
Женщина рухнула вместе с первостихией, стремительно по теням перемещаясь на самое дно. Она здесь не заложница обстоятельств, не новое падающее безвольное тело. Холодные, ледяные, точно у покойницы, руки скользят по обнажённой мужской спине, пока губы заняты теми другими насупротив. Хтония чувствует, как её хрупкое на вид и лёгкое как пушинка тело сдавливают и болезненно мнут мужские руки. Урания истошно заверещала внутри, утеряв всякий контроль над ситуацией и будучи не в силах достучаться или перехватить инициативу в свои руки. Её откровенное "нет" звучит где-то глубоко внутри в то самое время, когда нынешняя ведущая в их трио углубляет поцелуй, забираясь длинным языком в рот Тартара и вместо ощупывания его тела теперь водит ноготками по его коже, где-то лишь на пробу укалывая, а где-то чертя царапины до кровотечения и сходя с ума от дурманящего запаха.
- Подберёшь, говоришь? - владычица путей столь же легко отлепилась, чёрными глазами-провалами пожирая образ хозяина этого места. Не он один умеет зловеще шептать на ухо и растворяться во тьме, становясь её частью. Больше не один, - Тогда поймай меня... - язык шаловливо провёл по его нижней губе, прежде чем богиня укусила его и следом исчезла из его рук. Её инфернальный дикий смех раздался правее, спускаясь звуковым волнами к самым низинам и расходясь в все концы эхом.
- Догони и поймай! Лови меня! - насмехалась над старым затворником ведьма, обращающаяся то псиной, оглашающей воем темноту, то обратно богиней, то облаком тьмы. Когда они достигли тверди, слева донёсся глухой топот сучьих лап, уносящих владелицу оных к тесной расщелине. Ведьма продолжала смеяться, но постоянно перемещалась стремительно, потому когда преследователь доходил до места, где богиня недавно была, её там уже и след простывал. Конечно, Геката не первая, кто старается сбежать от Тартара. Скольких ему сюда девиц скинули на потеху? Должно быть, немало. Сколько из них дерзили водить старика за нос и успешно дразнили? О, едва ли сыщется хоть одна. Геката добровольно согласилась быть жертвой, предложив мужчине поохотиться на неё и заслужить добычу, а не просто "подобрать".
- Тари... Та-а-ари-и-и... - жутко и в то же время сладко зазывает его женский голос.

Подпись автора